Новая работа Шестову понравилась. Он с особой лихостью щелкал каблуками, подчеркнуто строго отвечал: «Слушаю!», «Есть, доложить!» С шиком носил шашку и шпоры и никогда не появлялся без этих не таких уж обязательных атрибутов. С делами он справлялся хорошо, и я не имел к нему никаких претензий.

Я уже говорил, что в Центральной и в районных комендатурах сложились крепкие, работоспособные коллективы. Немалая заслуга в этом принадлежала партийным органам, и особенно политотделу управления Центральной комендатуры, руководил которым заместитель коменданта по политической части полковник Павел Ильич Бедаха, прибывший к нам с должности начальника политотдела дивизии. В ту пору полковнику было лет тридцать пять — тридцать семь, но, несмотря на молодость, он имел большой опыт, а главное — незаурядные способности политработника. Павел Ильич хорошо знал людей, постоянно бывал в районах, много беседовал с бойцами, был умелым оратором, и окружающих, словно магнитом, тянуло к нему.

* * *

В годы войны мне довелось видеть много мужественных солдат и офицеров, беззаветно преданных партии и народу. Они, коммунисты и комсомольцы, как цемент, скрепляли ряды нашей армии, были той силой, благодаря которой советские войска выстояли в самые трудные дни, одержали блестящую победу и водрузили Красное знамя над развалинами гитлеровского рейха.

Когда я думаю об этих людях, перед глазами встает образ смелого и скромного труженика войны Николая Романовича Миронова.

В августе 1941 года, когда немцы приблизились к Днепру, началась эвакуация Днепропетровска. В глубь страны, в Краснодар, выехал и Днепропетровский государственный университет. Однако многие студенты-коммунисты, состоявшие в отрядах народного ополчения, обратились в местные партийные органы с просьбой послать их в войска, которым предстоит оборонять город.

Октябрьский райком партии провел отбор добровольцев, оформил призыв через военкомат и направил несколько сотен коммунистов, в том числе и студентов, в 255-ю стрелковую дивизию. Был среди них и студент 5-го курса геолого-географического факультета, парторг этого факультета Миронов. Он стал рядовым политбойцом 5-й батареи 811-го артиллерийского полка. Так началась его военная биография.

И вот первое боевое крещение. К середине сентября подразделения немецких войск просочились в район Нижнеднепровска. Командующий 6-й армией генерал-майор Малиновский приказал мне создать два отряда, нанести удар во фланг и тыл гитлеровцев и уничтожить противника восточнее Нижнеднепровска.

Операция началась в полночь. Опрокинув смелым ударом прикрытие немцев, наши бойцы устремились вперед и к рассвету завязали бой на окраине Нижнеднепровска. Отряд, в котором находился политбоец Миронов, переправился на плотах через реку Самару и первым атаковал гитлеровцев.

Противник, понеся большие потери и опасаясь лишиться плацдарма, подтянул подкрепления и ввел в бой танки. Положение отряда осложнилось. Один за другим выбывали из строя командиры. Политбойца Миронова назначили политруком взвода и приказали с группой товарищей остановить танки.

Группа Миронова подбила несколько вражеских машин и задержала наступление врага на своем направлении. А тем временем рота начала отходить под прикрытием нашей артиллерии.

Нелегко было советским бойцам оторваться от противника. Немецкие автоматчики, укрывшиеся на островках и на берегу Днепра, стреляли по красноармейцам, переправлявшимся через реку Самару. Рвались мины. Самолеты противника бросали бомбы и обстреливали из пулеметов.

Группа Миронова, зарывшись в прибрежный песок, огнем отбивала попытки гитлеровцев приблизиться к переправе. Только ночью уцелевшим бойцам удалось перебраться на наш берег. Миронов переплыл реку, работая левой рукой! В правой держал над головой гимнастерку с партийным билетом.

После этого боя недавний студент был назначен политруком 5-й батареи, а затем комиссаром 3-го дивизиона 811-го артиллерийского полка.

В конце ноября наша дивизия заняла оборону в районе Изюма по берегу Северного Донца. К этому времени Миронова перевели в политотдел дивизии на должность старшего инструктора по работе среди войск противника. Ему присвоили звание старшего политрука, что соответствовало званию капитана.

Из рядового — сразу в капитаны! Редко кому выпадала такая удача.

Работа у Николая Романовича была сложная и ответственная. Немцы, до предела измотанные в осенних боях, не проявляли в полосе 6-й армии активности. Создав узлы сопротивления и опорные пункты на угрожаемых направлениях, они перешли к обороне. Между опорными пунктами патрулировали группы силой до взвода, но не меньше 10 человек.

В таких условиях трудно было захватить «языка».

А нам позарез требовались сведения о противнике. Поисковые группы возвращались ни с чем. Да и не мудрено. Партизаны сообщили нам, что немцы осмеливаются ходить в одиночку только в крупных, хорошо охраняемых населенных пунктах, где есть гарнизоны. Попытки проникнуть туда оказались безуспешными.

В село Александровку, в штаб нашей дивизии, приехали генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский, теперь уже командующий Южным фронтом, и член Военного совета дивизионный комиссар И. И. Ларин. Командующий сказал, что под Харьковом захвачены в плен немцы из тех соединений, которые раньше действовали на нашем направлении. Враг перегруппировывает войска, а мы ничего не знаем. Кто же остался здесь? Снята часть вражеских соединений или они ушли целиком? Какие дивизии прибыли вместо них?

— Почему нет «языка»? — в упор спросил командующий.

Я пожаловался на трудности. Но в таких случаях разговор с начальством бывает короткий.

— Через двое суток иметь пленных! — приказал генерал-лейтенант.

— Слушаюсь, будет выполнено!

Но как взять этого распроклятого «языка»? Бывалые разведчики предложили дерзкий план: послать группу в село Долгенькое, что в 15 километрах от переднего края. Там стоит какой-то крупный штаб, а гитлеровцы в этом тыловом населенном пункте чувствуют себя спокойно, не ожидают нападения.

Ну что же, другого выхода у нас не было.

В группу отбирали наиболее смелых бойцов. Возглавили ее старший политрук Миронов и младший политрук Фомин.

Под покровом темноты разведчики благополучно миновали линию фронта. Действовать решили без спешки, наверняка. Замаскировавшись на окраине села, они долго наблюдали за противником, изучали подходы к штабу, следили, когда и где движется патруль.

На вторую ночь разведчики подобрались вплотную к штабу. Дождались, когда на улицу вышли два гитлеровца, и набросились на них. Несколько секунд продолжалась безмолвная борьба. Один из немцев, оказавшийся офицером, так бешено сопротивлялся, что его пришлось ударить ножом. Другой — унтер-офицер вел себя спокойней.

Теперь надо было как можно дальше уйти от села, пока там не подняли тревогу. Двигались быстро, хотя и мешал раненый гитлеровец: его пришлось по очереди нести на руках.

Разведчики уже приближались к условленному месту, где их ожидала хорошо замаскированная группа прикрытия. Но в это время появился взвод