...Генерал-майор несколько секунд не находил слов. Волнуясь, вспомнил он события 1945 года. По-братски, задушевно обнялся с директором больницы доктором Ласло Лукачом, потом присел к детям...»

* * *

В ту пору жители Будапешта да и всей Венгрии мало знали о нашей стране, о советских людях. Фашистская пропаганда не баловала венгров объективными сведениями, расписывала всякие страсти о «восточных варварах».

Но вот пришла Советская Армия, и венгры воочию убедились в сердечности и дружелюбии наших солдат и офицеров. Но на первых порах было все же много казусов и недоразумений, вызванных разной психологией, разным подходом к одним и тем же явлениям.

Мне рассказали как-то, что люди интересуются, кто я, из каких слоев, каково образование. Начались всякие толки и пересуды.

И вот явилась ко мне однажды делегация: директор института физкультуры и спорта, кандидат математических наук — преподаватель университета, врач городской больницы и артист оперетты. Сопровождала их советник магистрата Серена Штерн Поллакне.

После делового разговора завязалась беседа. Директор института сказал, что, хоть студентов у них сейчас мало и занятия ведутся нерегулярно, однако дело постепенно налаживается. Студенты много спорят о советских людях, о советском строе. Они понимают: все, что говорили им раньше о русских, это ложь. Они увидели настоящих хороших парней и часто спрашивают директора, как он относится к русским.

— И что же вы отвечаете?

— Я говорю: мы побежденная страна, но советские люди обращаются с нами, как с друзьями, помогают чем могут. Разве такое было когда-либо в истории? Взять хотя бы нашу встречу. Мы без робости пришли сюда со своими делами. А когда тут были наши «союзники» — гитлеровцы, мы не только боялись обращаться к ним с просьбами, а старались не показываться на глаза... Извините нас, — смущенно произнес директор, — но всех присутствующих интересует вопрос: настоящий ли вы генерал?

— Как это настоящий? — удивился я.

— Мы знаем гитлеровских генералов... Они умеют только командовать. А ваши офицеры помогают бургомистру и полиции, разбираются в искусстве, в архитектуре, утверждают памятники, рекомендуют инженерам, как лучше их строить и оформлять. Даже из театра обращаются к ним за советом. А самое главное — люди разных профессий считают их советы и указания очень разумными. Вот мы и думаем, что вы и ваши офицеры не просто военные люди, а получили предварительно специальную разностороннюю подготовку. Некоторые говорят, вы учились не в Советском Союзе, а в другой стране.

Пришлось объяснить, как ведется у нас обучение в школах, институтах, военных училищах и академиях. Как заботится Коммунистическая партия о советских людях, как воспитывает в них чувство пролетарского интернационализма...

— Мы знаем ваших солдат и офицеров, — взволнованно произнесла Серена Штерн Поллакне, — и преклоняемся перед партией, которая так хорошо воспитывает народ своей страны. Мы тоже будем стремиться к этому. 

Радостно стало на душе от этих слов. Зато посещение другой делегации оставило у меня неприятное чувство. Привел ее крупный католический деятель патер Балог, перекатывавшийся по комнате на коротких ножках и своей толстой, громоздкой фигурой напоминавший огромный футбольный мяч.

Вместе с патером пришел высокий здоровяк с медно-красным лицом, оказавшийся мужем знаменитой киноактрисы, заядлым реакционером и крупным помещиком. Были тут торговец, богатый хуторянин и представители других имущих слоев. Сопровождал их советник бургомистра господин Божкович, владелец небольшой фабрики, человек образованный и культурный, тесно связанный по работе с комендатурой. Впоследствии он добровольно передал свою фабрику государству, а сам продолжал честно работать в городском муниципалитете...

Патер Балог сразу же заговорил о создании своей партии и печатного органа. Но с этим вопросом они попали не по адресу, и я посоветовал обратиться в Союзную Контрольную Комиссию. Как выяснилось позже, мои гости и сами знали об этом. Их визит преследовал другую цель. Незадолго перед тем венгерское правительство приняло меры к ограничению земельных владений. И вот некоторые землевладельцы решили «прощупать почву».

— Скажите, пожалуйста, только откровенно, — попросили меня, — есть ли у вас свои имения? Где они расположены? Может быть, в Пензенской или Костромской областях?

Не скрою, вопрос рассмешил меня, и я полушутливо ответил:

— Почему именно в Пензенской или Костромской областях? Нет, господа! Не только в этих, а и во многих других! В какой бы район, в какой бы город я ни приехал, у меня везде дом!

— Как, у вас есть владения и в городах?

— Точно!

— И в Сибири тоже есть имение?

— И в Сибири, и на Кавказе. Мы, советские люди, вообще очень богаты. Ведь в нашей стране все принадлежит народу...

То ли меня не дослушали до конца, то ли переводчик неточно передал смысл сказанного, но мне показалось, что посетители поняли меня не совсем так, как нужно, хотя и заявили, будто им все ясно. Я знал, что по городу носились самые невероятные слухи о моем происхождении. Неплохо бы разом пресечь их. Но люди, задававшие нелепые вопросы, все равно не поверили бы правде и не приняли бы ее. Поэтому я и не пытался что-либо разъяснять, отложив это до более удобного момента.

Подходящий случай не заставил долго себя ждать.

Ко мне пришли трое: женщина и мужчина, руководители недавно созданной в Будапеште пионерской организации, и девочка лет двенадцати, с очень милой улыбкой и веселыми озорными глазами. Выступив вперед, она начала говорить бойко и быстро. Прочитала стихи Петефи и закончила свою речь так:

— Мы, первые венгерские пионеры, благодарим Советскую Армию за освобождение от фашистов, а вас, товарищ генерал, за то, что дали помещение для пионерского штаба. И еще очень просим выделить хотя бы маленький домик с садом для летнего пионерского лагеря.

Отдав салют, девочка отошла в сторону. Я пригласил гостей сесть и попросил объяснить все по порядку. Мне рассказали, что в городе есть несколько молодежных организаций: бойскауты, католическая молодежь и молодежь партии мелких хозяев. А комсомол и пионеры только начинают набирать силу. На их пути немало трудностей. Главное — отсутствие средств. Другие партии имеют свои здания, дачи. Социал-демократическая партия вывозит детей летом за город. У коммунистов таких возможностей пока нет. К тому же богатые хозяева отказываются сдавать свои дачи для пионеров.

Получалось, что пионеры должны оставаться на лето в городе. А среди них много слабых детей, для которых лучшее лекарство — солнце и чистый воздух. Если найти маленький домик, то вокруг можно поставить еще и палатки, организовать отдых в несколько смен.