Я нехотя послушался. Картинка вокруг ожила, и ближняя ворона удивленно разинула клюв, увидев нас снова.

Старик тяжело опустился на скамейку. Зонтик прислонил рядом.

– Вот и ладно, – сказал он. – Теперь поговорим по-людски. Или как у вас сейчас выражаются? По-сверхлюдски, кхе-кхе.

Он говорил негромко, но к нему стоило прислушаться.

– Вы тоже умеете включать гиперскорость? – спросил я.

– Как ты сказал? Скорость? Как же, как же. Новомодное развлечение. Умею, конечно, как не уметь. Но силы, знаешь ли, уже не те. Да и кости ломит от этих ваших… метаморфоз. То ли дело раньше? Летаешь себе над городом по ночам, за порядком следишь…

– Значит, вы тоже Смотритель?

– Ну да. Только давно на пенсии. Меня Филимоном Иванычем звать. Я – местный филин. Мышей уж не ловлю… но при случае могу людишек попугать. Только не смей меня попугаем звать, – вдруг озаботился старик. – А то знаю я вас, нынешних. Никакого уважения к возрасту.

– А я – Сергей Волков, – сказал я вежливо. – Я только год как оборотень. Даже меньше.

– Не прибедняйся, – проворчал этот Филимон Иваныч. – Вижу, резвый парень. Как будто я не видел, как ты сквозь запертые ворота проник! И зайца нашего чуть не придушил. Кстати, ты не смотри, что он смирно сидит. А ну как он тоже убыстрится да и сам щелбана тебе впаяет? Бронзовым-то пальцем?

На мгновение мне показалось, что бронзовый заяц выставил вверх один палец вместо двух. Глупость, конечно. Он сидел, как истукан, и только косые глаза таращил.

– Это вы сейчас пошутили? – спросил я. – Смешно.

– А ты не шибко смейся. «Медного всадника» читал в своей школе? Думаешь, Пушкин всю эту историю из головы придумал, про ожившую статую? А вот и нет. Легкомысленный был сочинитель, а вранья не любил.

Да, оборотень-пенсионер был далеко не прост. Я пытался понять, сколько ему лет, и никак не мог определить.

– И не угадаешь, – отозвался этот Филимон Иваныч. – По правде говоря, я и сам запамятовал. Лет на полсотни могу и ошибиться. Но потрудись всё же ответить: зачем ты в нашу крепость явился? Подослал кто? Или сам сподобился?

– Ну как бы почти случайно, – опять соврал я. – Шел мимо. А у вас тут даже ворота закрыты.

– Любопытство сгубило кошку, – важно процитировал старик. – Впрочем, к волчатам-оборотням это не относится. А ворота закрыли известно почему: нынешние градоначальники распорядились. Им сейчас туристы без надобности, они сами у нас укрыться хотят.

– От черного тумана?

– Ну да. Чуют, что жареным запахло. А здесь у нас стены крепкие, места много. Вода вокруг. Мы же как-никак на острове… тьма не скоро сюда доберется… да и обиженные сограждане тоже.

– Вот как, – протянул я.

– Именно так. Его величество Петр Алексеевич знал, где крепость построить. Пригодилось, и не раз. Ты думаешь, этот туман из преисподней впервые поднимается? Ничуть не бывало. Вот, к примеру, уже на моей памяти… сто с лишним лет назад, после мировой войны… вот так же тьма сгустилась, полезла изо всех щелей, заполонила столицу, – Филимон Иванович нахмурил густые брови и вправду стал похож на филина. – И началась великая смута, каких давно не было. Повылазили кликуши, завопили наперебой: мол, зло правит миром… губит без возврата… ну да, иначе и не скажешь. Видел, как это бывает?

Я кивнул.

– Тогда что я тебе рассказываю… беда вот в чем, юноша: теперь и на нас свалилось это проклятье. И снова как снег на голову. А нас, истинных Смотрителей, осталось совсем мало…

Филимон Иваныч оперся на свой зонтик и встал.

– Пойдем со мной, волчонок, – сказал он. – Мы тебя давно ждем. Но ты и об этом знаешь, иначе бы сюда не пришел… не так ли?

– Кто это – мы? – спросил я. – Вас тут много?

– Хитрый какой. Все тебе расскажи. Сейчас познакомлю тебя кое с кем… персона важная. Да не робей, он тебя не съест. И вот что: давай-ка с тобой включим малую скорость, из виду скроемся, чтобы ваша доблестная полиция зря шашками не махала… ага, вот так.

* * *

Важный человек ждал нас на берегу, на гранитной пристани у Невских ворот. Стоял к нам спиной и смотрел из-под руки на широкую реку, на чаек, на проплывающий мимо полицейский катер.

Потом повернулся к нам. Не узнать его было трудно.

Император Петр был точь-в-точь таким, как рисуют на портретах. Высоченным, усатым, в длинном зеленом кафтане с золотыми пуговицами, в треуголке и в ботфортах. Было бы правильнее всего решить, что это актер для селфи – но я уже достаточно знал нашу фантастическую жизнь, чтобы понять: он вполне может оказаться реальным царем, хоть тот и умер триста лет назад, и удивляться тут нечему. К тому же актеры обычно бывают пониже и попроще, и от их сапог не пахнет за версту дубленой кожей.

Немного поразмыслив, я решил, что призраку в принципе все равно, в каком виде перед нами предстать, но царь – он на то и царь, чтобы уделять внимание внешним эффектам.

– А ты не рассуждай, умник, – строго сказал мне Петр. – Которые рассуждали – во-он там у меня содержались. В камерах Трубецкого бастиона.

Мы с Филимоном Иванычем переглянулись.

– Не серчайте, ваше величество, – сказал филин-оборотень. – Нынешние дети – они смелые. Гордые. Сами ведь таких любите.

– Было бы чем гордиться, – проворчал император.

– Воистину, гордыня – смертный грех, – подтвердил Филимон Иваныч. – К тому же перед лицом государя следует вид иметь подобающий. Ты ведь, юноша, стоишь сейчас перед самым первым Смотрителем этого города! А вернее сказать, и всей матушки-России!

– Бери больше! Тогда вся Европа перед нами раскланивалась. Шведа лупили в хвост и в гриву… впрочем, весёлый был швед, приятно вспомнить. Теперь и сверхлюди уже не те. Иной рядится львом, а порода-то лисья…

Я вспомнил бодрого Антона Оскаровича и его удивительный кабинет на вершине хрустальной башни. Я мог не раскрывать рта. Император и так все понял. Сурово взглянул на меня исподлобья:

– Да. Нынче другие времена, и Смотрители другие. И только зло то же самое. И ужас. И смерть.

Сказав так, он отвернулся и обратился лицом к Неве. Это было с его стороны не очень-то вежливо, но на царей не обижаются.

– Так он на самом деле умер или нет? – тихонько спросил я у Филимона Иваныча.

– Тут дело тонкое, – отвечал он. – Смотритель первого ранга не может покинуть свой пост. Поэтому… попробуй-ка уяснить, хоть это и непросто… триста лет назад преставился его величество император Петр Алексеевич. И похоронен в царской