Шрифт:
Закладка:
Еще секунда, и сквозь запертые зеленые двери мы проникаем во дворец.
Здесь прохладно, темно и почему-то пахнет кошками. Темнота нам не мешает, а вот местным кошакам лучше бы с нами не встречаться. Мне-то все равно, а вот Федя ненавидит мелкую живность.
Наши шаги далеко разносятся по пустынным залам.
– Пацаны, оцените, – говорит Федор, стоя у застекленного шкафа. – Имбовые рыцарские латы. А вон еще…
– Стекла не бьем, – предупреждаю я. – Красоту не портим.
– Опять душнит командир, – говорит Федя. – Надоело.
Стекла бить и не надо. Начинающий сверхоборотень Федор Базлаев напрягается. Вспоминает, чему учили в «Эдельвейсе» – и оказывается в витрине. Более того: внутри рыцарского доспеха. Блестящего, рифленого и довольно угрожающего.
На его глупой башке – шлем с откидным забралом. Он тянет руку за мечом, который висит тут же, на стене.
Если вы помните законы физики оборотней, квантовое перемещение действует не только на человеческое (или волчье) тело и на его одежду. Все, что сверхчеловек держит в руках, перемещается вместе с ним. И вместе с ним выходит из шкафа. Не то, чтобы я забыл об этом эффекте, но все же был немного удивлен, когда Федя в стальном доспехе и с мечом в руке оказался прямо передо мной.
Железные поножи и даже сапоги с золочеными шпорами тоже были на нем. В прорези шлема я видел его глаза: насмешливые и злые. В шлеме он меня не боялся.
Вот как, подумал я.
Даже не знаю, что заставило меня в очередной раз включить благородство. Я мог бы просто войти в гипер и с ходу впечатать наглеца в ближайшую стену. Я не зря самый быстрый волк в стае. Но вместо этого я в течение одной человеческой секунды повторил его же действия: вошел в ближайший шкаф, внедрился в подходящий по росту рыцарский доспех (шестнадцатый век, Аугсбург) и обзавелся ближайшим мечом.
Латы кажутся почти невесомыми, а двуручный меч остается довольно тяжелым. Не знаю, почему.
И вот мы с Федором стоим друг против друга. В реальном времени. На двух ногах. Наборный паркет скорбно похрустывает под нашими подошвами. Музейщикам придется потратить кучу денег на ремонт.
Остальные пацаны как по команде отходят к стене и прислоняются к подоконникам, будто заранее купили билеты. И Дан тоже. Странно, думаю я. Не могли же они сговориться?
Хотя это неважно. Сейчас важно другое. Не отводить взгляда.
– Думаешь, тебе одному все можно? – беззвучно говорит мне Федор. – Мне пофигу, что тебя директор назначил. Делиться надо, командир.
– Чем с тобой делиться, псина? – спрашиваю я.
Мне известны законы жанра. Как ты ни подтверждай свои статусы, драка все равно случится. Но пока можно слегка покрасоваться. Покидать предъявы, как сказал бы Гройль.
– Все девчонки по умолчанию твои, – предъявляет Федя. – Ствол у одного тебя. Пацанов это очень огорчает.
Кстати, где мой карабин? Под курткой. А куртка под железными латами. Чтобы выхватить ствол, надо бросить меч. И еще хз, как этот ствол переквантизуется, пока ты протаскиваешь его сквозь реальный металл.
Ладно. Беседуем дальше.
– У кого ствол, у того и девчонки, – отвечаю я. – Закон жизни.
Это гнилой базар, скоро он прервется. Надо не упустить момент. Кажется, уже сейчас.
– Закон, говоришь? А что насчет этого скажешь?
Меч взлетает в его руке. Он должен опуститься мне на голову. Ч-черт, думаю я. Кажется, мой тяжелее. И рубить с двух рук я не умею.
Вот и играй после этого в солдатиков.
Бамм! – мой меч взлетает навстречу вражескому, и от удара сыплются искры. Как я ухитрился его поднять? И как успел?
«Как, как, – говорит голос в моей голове. – Каком кверху. Всему вас учить надо. Чего в детстве-то, с мальчишками на палках не рубился?»
Чудом я отражаю еще один удар, теперь уже под забрало.
«Хотя какое у вас детство, у геймеров, – бормочет Гройль. – Очки на полморды и мозоли на пальцах. Ахтунг! Линкс!»
Слева, понимаю я. Железо лязгает по железу, и Федор вскрикивает от досады. Если бы меня не предупредил Гройль, этот удар был бы последним.
Только вот интересно, кто Федора научил сражаться на мечах? Или подсказывает прямо сейчас?
Кто, кто. Понятно, кто.
Эта мысль приходит ко мне, как озарение, и злость удваивает силы. Я вскидываю меч – и на полпути понимаю, что им можно не бить, а колоть: вот туда, в щель между забралом и шлемом.
Удар достигает цели. Шлем слетает с головы, как пробка с пивной бутылки. Теперь видна взъерошенная голова Федора. В его глазах – паника.
«Это не боевой шлем, а турнирный, – радостно возвещает Гройль голосом спортивного комментатора. – При метком ударе он слетает напрочь, чтобы с трибун было видно лицо побежденного».
Лицо побежденного бледнеет. Тяжелый меч – в руке победителя. Этот меч достигает своим острием шеи противника, чуть пониже подбородка.
Федор роняет свой меч, и тот со звоном падает на паркет, выворотив пару драгоценных дощечек.
– Сказал же, в музее не гадить, – говорю я, вытягивая меч вперед. Еще чуть поближе к Федору. К тому месту, где на его крепкой шее пульсирует какая-то жила – сонная артерия? Не знаю.
Федор болезненно глотает слюну:
– Прости, командир. Я же сам не хотел… на тебя наезжать. Мне приказали.
«Что ты с ним болтаешь? – недовольно шипит Гройль. – Говорят тебе: после второго предупреждения рви глотку».
– Кто приказал? – ровно спрашиваю я.
– Наш д-д…
Не дожидаясь, пока он выговорит слово, мой меч, как живой, одним рывком вылетает вперед и достигает шеи Федора. В последний момент я бью по длинной рукояти своей железной перчаткой. Меч теряет цель и проходит выше плеча нашего глупого рыцаря. Задирается к небу и с грохотом падает. Потеряв связь со мной, он теряет все свои волшебные свойства.
Если бы не это, Федор лежал бы сейчас тут же, на красивом паркете, обливаясь кровью. Интересно, думаю я, сохранились бы латы на его трупе или нет?
Федя медленно соображает. Но все же понимает, что смерть прошла в двух дюймах.
И что я отклонил эту смерть.
– К-командир, – он все еще заикается. – Я… это… в общем, виноват, командир…
– Да пошел ты, – говорю я.
«Правильный адрес, – произносит Гройль в моей голове. – Ладно. Поиграли, и хватит. Теперь пойдем-ка с тобой наедине пообщаемся».
Я удивлен: мой отряд замирает, как будто я включил гиперскорость – но
