Прикосновение пальцев к щеке заставило вздрогнуть. Оказывается, я плотно закрыла глаза, продолжая стоять и раздумывать. Грей умел передвигаться бесшумно, словно огромный дикий кот. И оказался теперь совсем близко. Настолько, что я остро чувствовала его запах, солнечное тепло его тела, чётко слышала сбившееся дыхание. Он тоже волнуется? Почему же? Осторожно заправив прядь тёмных волос мне за ухо, он осторожно и тихо спросил:

– Ты мне так и не ответила, Мара. Почему ты боишься? Ты же смелая, даже отчаянная. Что существенно изменилось так быстро?

Хотела бы я сама знать. Может, просто не выспалась? Только молча кивнула, отчаянно пытаясь не пялиться на обнажённого капитана. Мне было неловко.

– А я, кажется, знаю… – костяшками горячих пальцев провёл по щеке, снова шумно вздыхая. – Ты говорила мне о любви, а сама испугалась привязанности. Своего первого мужчину нормальные женщины помнят всю жизнь. И боишься ты именно этого…

Мне хотелось ему возразить. Я же… я же любила! Но открыв наконец-то глаза и упёршись взглядом в совершенно расслабленное лицо капитана, я увидела лишь сочувственное понимание. В его взгляде буквально светились щемящая нежность и… обещание? То самое, которого так остро мне сейчас не хватало. Грей не произносил громких слов, но один его взгляд обещал мне поддержку и крепкую руку. Он не боялся человеческой привязанности. Лазурный вор, неуловимый, могущественный и совершенно загадочный, для которого я могла стать настоящей проблемой. Уже неожиданно стала. И лгать ему не было смысла.

– Страшно боюсь, – я тихо выдохнула в ответ. – Очень боюсь. Понимаешь… У меня был уже один близкий друг, и он меня подло предал. А тебя я… Понимаешь, даже не знаю, как так получилось, что мысленно я всё время с тобой разговариваю. И во сне. Постоянно скучаю без тебя, без твоих лёгких прикосновений и взглядов. И при этом, боюсь оказаться вдруг лишней. До нашей вахты я не знала, на что ты способен. Даже не предполагала. А теперь… кое-что существенно изменилось.

– Маленькая фантазёрка, – неожиданно Грей провёл пальцами правой руки по магнитному замку моего комбинезона, и тот расстегнулся, послушно обнажая плечо. – Сама всё придумала и сама испугалась зачем-то. Я остался всё тем же. Если что-то и изменилось, то только в твоей голове. – Быстрым движением капитал обнажил и второе моё плечо. – Пойдём, я просто тебя искупаю. Доставлю совершенно обычное, чувственное удовольствие, поверь, нам обоим нужно немного расслабиться. Знала бы ты, как я смертельно устал.

Комбинезон медленно сполз, на секунду цепляясь за грудь, словно в последней надежде на скромность, и оголил мой живот. В отличие от Грея, нижнее бельё я носила. Мне стоило огромного труда вынудить принтер выпустить этот простейший спортивный комплект. Когда я в него тихо вползала, Грей лежал в своём кресле, закрыв устало глаза, и даже не подозревал о существовании белых деталей женского одеяния.

Неожиданно увидев на мне тонкую белую полоску трусиков и самый обычный лифчик, капитан вдруг резко выдохнул, медленно отступая на шаг, и приглушённо выдавил, отворачиваясь:

– А там будет видно.

23. Право первого

Казалось бы, что я там не видела в теле мужчины? Этот вопрос я себе задавала, делая первый, короткий и робкий шаг на мягкое покрытие пола купальни. Тёплая вода легко коснулась ступней, согрела порядком замёрзшие щиколотки, щекоткой прошлась по подогнутым от напряжения пальцам.

Почему мне тревожно? И дело явно не в том, что я успела наговорить уже Грею. И даже не в том, как именно он это понял.

А в чём?

Взглядом ещё раз окинув всё пространство купален, я мысленно пожала плечами. Зачем на космическом корабле эта роскошь? Боюсь, мне её не понять. Хотя… Если серьёзно задуматься… Такие, как Грей, уже очень давно жили в космосе. Не годами, а десятилетиями. Их корабли давно стали их миром, планетой. Я тут же вспомнила земных рыбок в бассейне зоны отдыха флагмана космофлота. И знаменитую биостанцию Гесса – настоящий лес на борту космического корабля. Собственный мир глизеанца, загадочный и неприступный, как он сам. Вспомнив о нём, я снова себе удивилась. Не больно. Немного щемит, как воспоминание о давней потере.

– Осторожнее, тут ступенька!

Голос Грея прозвучал так внезапно, что я споткнулась. Ненужные мысли сразу же высыпались из головы, как горох из дырявого бокса. Отражаясь обманчивым многоголосьем низкого, хриплого эха, он раздавался словно со всех разом сторон.

И, конечно же, я пропустила ступеньку. Пальцами зацепилась за мягкую зелень, переступила ещё несколько быстрых коротких шагов, балансируя, как по тонкому трапу прогулочного лукса. Упаду непременно. С этой мыслью я громко ахнула, пошатнулась и оказалась в объятиях капитана.

Влажных и обжигающих.

Сразу же вспыхнула, страшно смутившись.

– Зачем это здесь? – пряча глаза, тут же быстро спросила. – Мягкое и пушистое покрытие… оно должно гасить звуки?

– Маленькая землянка… Ты красиво смущаешься, мне это нравится! – он усмехнулся, бережно отпуская меня. – Здесь стоят специальные отражатели звука. Имитация звуков пещеры. Пространство для релаксации экипажа.

– Признайся, тебе просто нравятся краснокожие женщины. Буду знать и не подпущу их к тебе даже близко.

Грей тихо, мурлыкающе рассмеялся, пофыркивая, словно кот. Потом неожиданно носом уткнулся мне в волосы. Тут же по мне пронеслось целое дикое стадо мурашек.

– Это потому, что наивность у девушек в твоём возрасте – неимоверная редкость, – шепнул он мне тихо на ухо. – Даже большая, чем невинность.

О том, что имел он в виду, я подумаю позже. Сомневаюсь, что речь шла лишь о женской физиологии.

Тёплые и шершавые ладони скользнули по плечам, выбивая последние остатки моего здравомыслия, закручивая внутренности тугим узлом где-то под рёбрами, из-под ног выбивая опору. Крепкие камушки мозолей на твёрдых ладонях немного царапали. Такие следы на руках оставляет мужская привычка держать в них оружие. Они были мне с детства знакомы: и отец, и все братья увлекались опасными играми, и дома у нас хранился собственный боевой арсенал.

А я научилась уверенно отличать саблю от древнего кортика, рапиру от гибкой катаны, гладиус от шамшира и тесак от палаша даже раньше, чем буквы читать или складывать цифры… Я даже названия до сих пор все эти помнила!

Улыбнулась невольно. Но тут же в памяти всплыло ещё одно, совершенно излишнее знание. О том, что возбуждённый мужской о́рган в древности называли копьём. Я где-то случайно об этом прочна, потом ещё долго смеялась. До недавних пор мои редкие и невнятные мечты о мужчинах ограничивались поцелуями. А