пальцев к подбородку заставило меня поднять голову. Серьезный взгляд льдистых глаз притягивал к себе, завораживал, сковывал тело. Ивеллиос внимательно рассматривал моё лицо, словно, решаясь на что-то.

Я собралась отойти от него подальше, прежде, чем он что-либо сделает, но в этот момент судьба решила меня добить окончательно. Из-за зеленой ограды кустов раздались звуки шагов и голоса, а мгновением позже перед нами предстали Элрис и Иртан.

Удивление на их лицах быстро сменилось обидой. Но если Иртан понимающе отвел взгляд, то огонь в глазах Элриса опалил нас жаром. Крылья тонкого носа затрепетали, губы сжались. Мне стоило выдержки остаться стоять ровно, но так хотелось сжаться от этого пылающего гнева, от слов, что вот-вот сорвутся с любимых губ.

Все растянулось на ужасно долгие секунды. Элрис и Иртан пошли в нашу сторону, и напряжение между нами вспыхивало искрами, хотя, возможно, мне это только казалось. Ночной холод растаял. Мне показалось, что мой плащ горит, что я вся объята пламенем. Лишь прохлада пальцев Ивеллиоса, сжавших мою руку при приближении младшего принца, как ни странно, успокаивала меня, хотя все должно было быть наоборот. Это еще больше сбивало с толку, поэтому, когда Элрис и Иртан поравнялись с нами, я опустила взгляд, не справляясь с захлестнувшими меня чувствами. Я бы все на свете отдала, лишь бы мою руку сейчас сжимала рука возлюбленного, и в то же время даже жестом нам нельзя было выдать себя.

Шаги раздались совсем рядом и… стихли. Лунный ветерок огладил щеку морозным дыханием.

Ивеллиос, не говоря ни слова, повёл меня дальше, и я была рада тишине, окутавшей нас. Во продолжали бороться чувства облегчения и разочарования. Мне так хотелось, чтобы Элрис однажды смог во всеуслышание заявить о любви ко мне, защитить меня от чужих притязаний и игр, взять за руку с той же смелостью, с которой брал Ивеллиос. И в то же время понимала, что какими бы глупыми ни казались правила, обременявшие нас, я не хотела, чтобы ради меня Элрис жертвовал свои положением и благополучием. Ему была предназначена совсем иная судьба, и я бы никогда не простила бы себя, испортив ее. Поэтому он правильно сделал, пройдя мимо. Правильно. Я не должна была обижаться за это. Лишь надеялась, что он не станет держать на меня зла, что он все поймет.

Темная аллея, по которой мы шли, постепенно превратилась с в зелёный лабиринт из цветущих роз, сплетших колючие ветви над нашими головами. В лабиринте уже горели светильники, наполнявшие живые коридоры рассеянным светом, беспорядочно скакали невесть как оказавшиеся внутри лабиринта кролики. Ивеллиос все так же ничего не говорил, лишь шёл вперёд, поддерживая меня под руку. Я тоже не хотела нарушать тишину. Наша прогулка медленно успокаивала меня, дурные мысли потихоньку развеивались. Да и что от них толку, особенно после обещания, данного богине? Сколько пользы от той, боли, которой я сама себя мучила? Я ничего не могла изменить, лишь попытаться исправить свое отношение к происходящему. Поэтому я изо всех сил старалась насладиться благоуханием окружавших нас цветов, раствориться в царившей вокруг идиллии. Хотелось как можно больше наполнить лёгкие окутавшим меня ароматом роз, и я с упоением вдыхала пропитанный ими воздух. Ивеллиос, словно почувствовав моё желание, замедлил шаг, и теперь мы плавно погружались в самую глубину душистых коридоров.

В середине лабиринта нас ждала пустовавшая белая изящная скамья. Усадив меня на неё, принц, не меняя благородной осанки, опустился рядом.

Лужайка перед нами была усеяна кроликами. Прыгая в разные стороны, замирая и задумчиво жуя траву, они совсем не обращали на нас внимания. Я залюбовалась их милыми мордашками, и моя тревожность отступила окончательно.

— Это Ваше любимое место в саду? — я с интересом наблюдала за одним из кроликов, пасшихся неподалёку.

Принц кашлянул и задумался.

— Нет, мне нравится это место, но самое любимое у меня другое.

— Какое же?

Он помолчал, словно решая, стоит ли рассказывать мне об этом или нет. Но потом признался:

— В этом саду есть одна пещера. Про неё мало кто знает. Но она нравится мне больше всего.

От его слов я оторопела. Не та ли это была пещера, куда меня водил Элрис? Видимо, это место было любимым не только у Ивеллиоса. Увидев замешательство на моём лице, принц насторожился.

— Ты знаешь, о каком месте я говорю?

Теперь пришла моя очередь думать, говорить принцу правду или нет. Но я так устала от вранья, что думала недолго.

— Вы же сами сказали, что про неё мало кто знает. Вы не говорили «никто, кроме Вас».

Он прищурился и кивнул.

— Да, ты права.

— Надеюсь, это место не перестанет быть для Вас любимым из-за того, что я тоже знаю, где оно, — я взглянула на принца и заметила, как уголок его губ пополз вверх.

— Не перестанет, — в льдистых глазах мелькнула непонятная мне искра.

Принц рассердился или и вправду согласился со мной? Я никак не могла прочитать его эмоции, и это вызвало у меня легкую досаду. Ивеллиос принялся пытливо рассматривать моё лицо.

— Какое место любимое у тебя?

Я задумалась. Их было много. К таким я могла бы отнести даже наш храм. Но существовало одно, где мне нравилось проводить время больше всего. Там мне почему-то всегда было очень спокойно, словно в любящих объятиях матери.

— У Лунного Родника.

Ивеллиос недоверчиво наклонил голову. Длинная светлая прядь упала ему на лоб, и он плавным движением её убрал, не сводя с меня глаз.

— Но ведь Лунный Родник высох, — принц нахмурился. — Уже давно.

— Да, я знаю, — замешательство Ивеллиоса меня развеселило. Я позволила себе озорную улыбку, запутавшую его ещё больше.

— Ты шутишь?

Его недоверие разрасталось, во взгляде появилось лёгкое раздражение, но я уже не боялась его.

— Вовсе нет.

— Из всего сада, с его роскошными лабиринтами, фонтанами и беседками ты выбрала самый дальний и запущенный угол? Ты это хочешь сказать?

Я, неожиданно для самой себя, искренне рассмеялась.

— Ваше Высочество, Вы можете мне не верить, но это действительно так. Хоть я и не застала это место