В первую секунду я замерла. Неуверенно перевела взгляд на Ланкмиллера, потом снова вернулась к платью. Ты не смог бы избежать избитости выражений, даже если бы захотел. Оно было именно кроваво-красным, никак иначе. Судя по крою, плотно прилегало к телу. Интересно, каково это, чувствовать кожей этот холодный поздний закат, догорающий во тьме костёр.

– Ты… видишь меня в таком? – пробормотала слабым голосом, протягивая руку, чтобы потрогать ткань.

– Тебе не нравится?

– Нет, я… нравится, я просто не знаю, что сказать.

Чувство растерянности всё никак не уходило, и я мялась на одном месте под пристальным хозяйским вниманием. Ланкмиллер непринуждённо взглянул на часы, однако всё, даже это мимолётное движение, было на самом деле частью плана, частью его спектакля.

– Уже время. Думаю, можно начинать собираться. – Он прошёлся по комнате, дёрнув за верёвочку старой напольной лампы, и спальню заполнил уютный золотистый свет, вытесняя подступающие сумерки.

– Мм, хочешь, чтобы я надела?

Он ведь к этому вёл? Кивок. Ланкмиллер не собирался по-джентльменски выходить из комнаты или даже просто отворачиваться. Я усмехнулась вяло себе под нос: какая уж теперь разница? Одну за одной медленно расстегнула пуговицы его рубашки, позволив ей соскользнуть к ногам. Переступила по паркетным доскам, ответившим тихим скрипом. Мне не нужно было даже поднимать лицо, чтобы знать: Ланкмиллер следит за каждым моим движением. Я чувствовала, как его взгляд спускается по плечам и задерживается на запястьях, потом медленно проходится по рёбрам и животу, по коже, выхваченной тёплым электрическим светом ночника.

Я уже было потянулась к вешалке, но Кэри прервал меня.

– Погоди, есть ещё кое-что, – в вязкой вечерней тишине его голос звучал завораживающе, и с этим пугающе ничего нельзя было сделать.

Я послушно замерла, наблюдая, как он поднимается из кресла, медленно подходит ко мне.

В его руках мелькнуло что-то маленькое, бордовое, под тон платью. Бархатный чокер. На секунду перехватило дыхание, и губы тронула лёгкая усмешка. Это был ошейник, просто скрытый за формой мягкой податливой ткани. За формой, которая могла обмануть человека извне, но не меня. И не его.

Ланкмиллер не спешил надевать свой подарок, застёгивать его на моей шее. Он стоял критически близко, и первое его прикосновение легло на ключицу, он медленно провёл по ней кончиками пальцев, и я отчётливо ощутила, как сводит грудную клетку. Воздух застрял где-то в гортани, ни выдохнуть, ни вдохнуть. Мучитель огладил ладонью бедро и притиснул меня к себе, выдохнул на ухо чуть хриплое:

– Роуз.

От звука собственного имени я вздрогнула. Подняла руки, чтобы оттолкнуть, но пальцы вместо этого сжались на лацканах его пиджака. С досадой поняла, что меня не очень-то держат ноги в данный момент.

– Девочка моя, – ласково прошептали на ухо, – мне кажется, ты совсем запуталась в своих желаниях.

На моей шее щёлкнул замок чокера.

– Ланкмиллер, ты раздражаешь! – прошипела ему в ответ сквозь стиснутые зубы.

– Одевайся, – мягко приказал он. И всё же это был именно приказ. Не просьба, не предложение. Приказ.

Я наконец прикоснулась к ткани, позволила ей облечь себя. Кроваво-красный схватился на коже, загорелся ярче. Открытые плечи, от бедра спускался разрез, я хмыкнула – довольно смелое решение для светского вечера. Кэри, сидя в кресле, наблюдал за мной с грустной улыбкой. Это по меньшей мере казалось странным – совсем не свойственное ему выражение лица.

– Залюбовался просто. Тебе очень идёт, – наконец вздохнул Ланкмиллер, откидываясь на спинку.

Я сначала растерянно взглянула на него – потом, смущённо, на свои руки. И не узнала их. Кожа гладкая, без следа раздражения от мытья полов или посуды, даже царапин не было. Зато вдоль запястий появились небольшие округлые синяки от его пальцев. Я меняюсь.

Ланкмиллер молча помог мне с молнией на спине.

– Откуда у тебя это платье? Ты разве покупал такое?

– Как много бесполезных вопросов, милая. Платье покупал не я, а отец ещё. Я думал, тебе подойдёт. И – как видишь. Что ж, пора выходить.

Его сборы не заняли и пятнадцати минут. Костюм-тройка, идеально выглаженный и столь же идеально на нём сидящий. Я снова скуксилась немного, искоса наблюдая за Ланкмиллером. Статная фигура, лёгкая небрежность манер и отстранённость во взгляде – дамы этого вечера однозначно будут его. Зачем только он меня с собой тащит, надеюсь, хоть не забудет меня там, увлечённый очередной интрижкой.

Последние наставления Кэри давал уже в машине, почти заботливо оборачивая вокруг моей шеи лёгкий шёлковый шарф, чтобы не простудилась в ночной прохладе.

– Невоспитанность, в принципе, можно и скрыть. Достаточно не материться и всё время учтиво улыбаться. В остальном я подскажу по ситуации. Представишься кому-нибудь иначе, чем Кику, убью на месте.

– Поиск подобных приключений не входил в мои сегодняшние планы, – пробубнила угрюмо, складывая на груди руки и параллельно прикидывая, на что стоит рассчитывать по возвращении. Затащит ли хозяин в койку или будет слишком утомлён для активной постельной деятельности. Интересно, он вообще может заснуть, не измеряя предварительно коэффициент прочности кровати? Я мысленно одёрнула себя. Во-первых, хватит об этой нездоровой ерунде, во-вторых, я, очевидно, переоцениваю его мощь.

Генрих, на этот вечер подрабатывающий ещё и водителем, плавно притормозил у сверкающего отеля, и Ланкмиллер вышел. Приоткрыл дверь с моей стороны, подавая руку. Тёплая и твёрдая ладонь. Это прикосновение воскресило целую череду воспоминаний, и я едва удержалась от того, чтобы не отскочить. Он уже так много успел сделать со мной этими руками, что становится не по себе.

Я тяжело вздохнула. Всего вечер. Не больше трёх часов.

Отель возвышался во тьме ночного города этажей на тридцать, и все они сверкали подсветкой. Да, ровно так и должно выглядеть здание, проводящее элитные междусобойчики. Или что у нас тут сегодня за мероприятие намечается. Внутри банкетный зал выглядел примерно так же, как ты его представляешь до того, как переступишь порог. Полутьма, идеальные, без единой складки скатерти на столах, слабый запах духов, впечатляющий подсвеченный витраж с абстрактным узором в середине потолка. Что-то похожее было изображено на дверях из тёмного дерева, на которые я всё поглядывала в надежде, что там уборная, в которой можно будет уединиться на время, если не буду выдерживать.

Всё шло неплохо вначале, Кэри обменивался приветствиями, перебрасывался всякими дежурными любезностями, иногда даже шутками с некоторыми мужчинами разного возраста, которые ближе всего к нам проходили. Нескольким представлял меня. Всего-то надо было улыбнуться и выдавить весьма лаконичное: «Очень приятно» – и стерпеть то придирчивый, то сочувственный взгляд их спутниц. Партнёры по бизнесу, чиновники или мафия местная. Я здесь почти ни о ком не слышала, но продолжала вымученно улыбаться, так что очень скоро заныли щёки. Не слишком уютно от чувства, что ты не в своей тарелке, постоянно под чьим-то внимательным цепким взглядом. Мучителю здесь явно просто нужно засветиться и с кем-то что-то обсудить. Всё в порядке. Иногда я слишком крепко сжимала его локоть от напряжения, но в целом получалось быть паинькой.