Илар осторожно тронул Купаву за плечо и пожалел, что у него всё равно это движение вышло грубым, вовсе не так его локтя касались маленькие Купавины пальцы. Вовсе не так.

– Прекрати. Не плачь. Я виноват, я тебя толкнул, вот и стирать заново придётся. Давай мне. Сам на речку схожу.

Купава не то издала смешок, не то икнула сквозь слёзы.

– Парень – да на речку? Тебя ж русалки сманят.

– Днём не сманят. Не дурак.

Купава обернулась на него, недоверчиво глядя из-под сведённых бровей. Глаза у неё покраснели, нос припух, и Купава вдруг стала казаться младше, чем была.

– Обещай, что не побежишь за Мавной. Думаешь, мне легко было её отпустить? Но она попросила. И я поверила ей. Вот и ты верь.

– Что тебе до моих обещаний?

– Как что? А с кого Мавна спросит, когда вернётся? Не простит ни мне, ни тебе, если ваши родители одни останутся. Почему ты не понимаешь, Илар?

Илар снова тряхнул головой, поднялся на ноги, взял корзину и протянул Купаве руку.

– Пойдём обратно. Зря ты за мной выбежала. Меньше мороки было бы.

Глава 10

Искры в ночи

Смородник пустил коня не по большаку в сторону города, как надеялась Мавна, а по узкой дорожке, которую можно было узнать лишь по примятой траве и которая вела куда-то сквозь перелески. Высокая трава с метёлками-семенами цеплялась за подол, к лицу склонялись стебли крапивы, полыни и дикой малины, а Мавна могла только морщиться и отворачиваться то в одну, то в другую сторону.

Прошло ещё минут сорок, но по ощущениям отъехали они недалеко. Смородник остановился у берёзовой рощицы с россыпью белых цветов звездчатки и спешился. Мавна замерла, тяжело дыша. Отдых пришёлся бы кстати, неплохо было бы съесть чего-то, но с этим чародеем уже удача дожить до следующего утра.

– Ты еле шевелишься, – бросил Смородник. – Так дело не пойдёт.

Мавна хмыкнула и осмелилась посмотреть ему в лицо. Левый глаз у него был странным, с белым проблеском среди тёмной радужки, и часть левой брови тоже была белая, будто обсыпанная мукой. На впалых щеках ни следа щетины, как и на подбородке. Нос у Смородника был крупный, с небольшой приятной горбинкой, а вот губы он кривил так, будто его вечно что-то не устраивало.

– Со связанными ногами быстро не побегаешь, – ответила она.

«Да и с развязанными тоже». Не дай Покровители ему придёт в голову срезать её верёвки и пустить коня рысью.

Смородник махнул рукой и задумчиво потёр половинчатую бровь. Осмотрелся по сторонам и недовольно поджал губы.

– Ты можешь сделать для меня волочуги из ветвей, – подсказала Мавна. – Раз так боишься развязывать.

– Без тебя знаю.

Мавна пожала плечами. Руки ныли, плечи сводило от неудобного положения, мышцы ног горели, а уж стоп она вообще не чувствовала. Смородник приподнял упавшую ветку, будто правда подумал над предложением Мавны, но, повертев в руках, презрительно откинул в сторону.

– И как тебя привязывать к волочугам? Как мешок? А не привяжу – сбежишь. Знаю я ваши нежицкие хитрости. Скатишься в кусты, переждёшь – и на болота, к своим.

Мавна устало вздохнула и опустилась на землю. Она представляла, как тяжело будет вставать, если никто ей не поможет, но стоять дольше уже не было сил.

– Я не нежичка. Я из Сонных Топей. И видела, как к нам приехали чародеи. И этот Ирник.

Смородник фыркнул, плеснул себе на руки воды из бурдюка и тщательно протёр пальцы.

– Ты услышала это название от Ирника. Да и поймал я тебя в тех краях, а ты ведь знала, где охотилась. Так что можешь врать дальше, я тебе не поверю. Пить будешь?

Мавна вяло кивнула. Убедить его в чём-либо, видимо, невозможно – и за что он ей такой глупый и упёртый попался? Повела плечами, пытаясь хоть как-то размяться. Потянулась к щиколоткам и потёрла места, перевязанные верёвками.

Смородник поднёс бурдюк к её рту и плеснул воды.

– А есть хочешь?

– Хочу. В мешке у меня припасы.

Сказала и пожалела. Вдруг выкинет? Вдруг себе всё заберёт? Но Смородник не спешил снимать её мешок с лошади.

– И зачем они тебе? Ты ешь человеческую пищу?

Мавна фыркнула и отёрла капли воды с подбородка.

– Ем. Потому что я человек, говорю тебе.

– Ладно, ладно, упрямься, не упрямься, а даже Ирник подтвердил, что от тебя пахнет упырицей. Позже разберёмся. Некогда.

Мавна не успела спросить, где и когда Ирник научился обнюхивать упыриц. Смородник подошёл к ней с ножом. Мавна вздрогнула, попыталась встать, но упала. Смородник присел и перерезал верёвки на её ногах.

– Поедешь в седле, впереди меня. Вздумаешь звать своих – убью. Вздумаешь бежать – тоже убью. Поняла? Есть будем позже. И так много времени потеряли.

Мавна уныло кивнула в знак согласия. Он помог ей сесть на коня и запрыгнул сам. На Мавну дохнуло кисловатым терпким запахом, и правда похожим на смородину. К горлу подкатила тошнота от смятения и страха, кожа покрылась мурашками. Не видеть чародея, но ощущать его совсем близко, за своей спиной, было хуже, чем плестись за конём. Она вспомнила его колено на своей спине и тяжёлую руку на затылке, вжимающую голову в мох. Мавна замерла, даже дышала едва-едва. Вдруг чем рассердит? Кто знает, что ему стукнет в дурную голову, уже ведь стрелял ей в спину.

Ехать верхом тоже оказалось тягостно. Тело болело, краем глаза Мавна пыталась следить за руками Смородника – боялась, что он вытащит нож и перережет ей горло. Или он сделает это серпом? А может, и не горло вовсе: воткнёт клинок или стрелу в бок… Что сделает с телом? Выкинет в болото? Тогда Мавна и правда станет нежичкой, всем упрямым чародеям на радость.

– Кто такая Матушка Сенница? – тихо спросила она, не поворачивая головы.

Широкая тропка вилась меж берёз и осин, у подножия стволов спутывались тонкие травы, и с каждой минутой путники отдалялись и от города, и от болот. Мавна с тоской понимала: вряд ли тут кто-то встретится им по дороге, а если наткнутся на какого-то селянина, вышедшего в лес за сморчками, то он тут же спрячется в роще, испугавшись чародея при полном оружии.

– Глава нашей рати, – ответил Смородник после заминки.

Мавна слышала, что чародейская рать состоит из дюжины отрядов – вот таких, какой приехал в деревню. В