– Она моя сестра. И её не было до обеда, – процедил Илар. – Я что, должен был выжидать целый день и не беспокоиться о ней? Где она? Ты всё знаешь. Говори.

Купава вздохнула и подошла ближе. Вскинула голову – Илару она доставала макушкой только до плеч.

– Выслушай меня, только пообещай, что уймёшь свой норов и не станешь рубить с плеча. Хорошо?

Голос Купавы прозвучал мягко и успокаивающе, и даже против воли хотелось согласиться с ней. Илар встряхнул головой и стиснул кулаки.

– Хорошо.

Купава кивнула и опустила глаза.

– Мавна ушла. Она решила, что из-за неё к нам пришли сперва упыри, а потом и чародеи с их поборами. Посчитала, что без неё упыри отойдут от деревни и колдунам не будет нужды нас защищать. И… – Купава посмотрела на Илара влажными синими глазами, – про Раско тоже говорила. Хочет найти его в болотном краю.

Илар рыкнул и от бессилия рванул ветку. Купава отшатнулась, но продолжала твёрдо смотреть на него – как ему показалось, с раздражающим сочувствием.

– И ты ничего не сделала? Не отговорила её? Да что ты…

– Хочешь сказать, что я неважная подруга, поняла. Но Мавна просила меня не говорить тебе сразу, и я не сказала.

– Куда она ушла? Как давно? Утром?

Купава замялась.

– Отвечай!

Илар стиснул ветку, и та с хрустом переломилась. Купава вздрогнула и замотала головой.

– Она просила не искать её. Я не знаю, куда она пошла. Правда не знаю!

В ушах шумела кровь, и голос Купавы теперь звучал будто из-под воды или откуда-то издалека. Илар развернулся, вышел на дорогу – сперва шагом, пусть и внутри всё кипело. Потом бросился бегом.

– А ну стой! – кричала сзади Купава. – Илар! Я не пущу тебя!

Надо спешить, пока Мавна не ушла далеко. Куда она вообще могла пойти? По дороге в город? Больше некуда. Вряд ли она взяла с собой много денег, и было бы хорошо, если б никто не согласился подвезти её. Пешком бы не ушла далеко, всегда можно догнать. Особенно если она ушла всего лишь утром, несколько часов назад. Сейчас бы попросить у кого-нибудь лошадь, да хоть бы у Гренея, хотя лучше бы у чародеев, их кони выглядели куда лучше.

– О матери подумай! И об отце!

Хотелось зажать уши, чтобы не слушать эту лживую девку. Пришла с утра, делала вид, что ей не всё равно. Надо было плеснуть тем молоком ей в лицо и выставить за дверь.

Илар пробежал через деревню, не обращая внимания на изумлённые взгляды. Мысли о коне вылетели из головы: хотелось поскорее оказаться на дороге, увидеть, что, может, она уже возвращается… Он выскочил за ворота, пронёсся напрямик на болота и, сложив ладони у рта, прокричал:

– Ма-а-авна!

Крик ответил протяжным эхом. Вскинулись с веток вороны и, каркая, полетели к пролеску.

– Ма-авна-а!

Илара кто-то потянул за рукав, но он отмахнулся. Жадно всмотрелся вдаль: нет? Не идёт? От напряжения перед глазами замелькали тёмные мушки, в ушах шумело от бега. Илар повернулся в другую сторону. Не могла она далеко уйти. Может, пошутила. Или просто отошла ненадолго, сейчас погрустит и вернётся. Не могла же бросить их. Не могла бросить его. Что же она, в самом деле, как Раско…

– Илар, – позвали совсем рядом и снова взяли за локоть. – Послушай, прошу.

Он медленно обернулся. За ним стояла Купава, с трудом переводя дух после бега. Корзину с бельём она всё так же прижимала к себе.

– Ты…

Илар резко вырвался. Купава качнулась, уронила корзину и сама упала на бок, оступившись на мягкой почве. Постиранное бельё вывалилось в мох.

– О матери подумай, дурак, – зло проговорила Купава и вытерла глаза запястьем. – Раско пропал, Мавна ушла, а ты куда? Одну её с отцом оставишь? Так ты хочешь с ними поступить?

Болота молчали. Укрывались привычно туманами, бурели мхами, зеленели мелкой листвой. В груди Илара вдруг стало тесно, будто весь воздух выкачали, а вместо него наполнили чем-то вязким и тёмным, холодным, как снег. Он схватился за голову, стиснул волосы так сильно, что стало больно. Сквозь сжатые зубы вырвался стон.

– Мать тоже после болот заболела. Думаешь, отцу твоему легко? Думаешь, сейчас вот так убежишь непонятно куда и станешь для него героем? Не станешь, Илар. А отец твой один не справится. Ты один теперь у них. Так и замени сразу троих детей. – Купава поднялась на ноги, отряхнулась и снова – в третий раз – дотронулась до локтя Илара. – А Мавна вернётся обязательно. Если повезёт, то ещё и с Раско. Она бы не ушла, если бы не была уверена, что поступает правильно. И мы её дождёмся. Вместе будем ждать.

Подул промозглый влажный ветер. У леса набухали тучи – серые и тяжёлые, несли в себе дождь. Илар сухо сглотнул.

Представил себе лицо отца: осунувшееся, смотрящее с упрёком. Они с мамой пока не знают. Кто им расскажет? Наверное, нужно самому. Так будет лучше всего. Так будет по совести. Вспомнил, как мать лежала у себя на кровати и как Мавна носила ей всё, что попросит. А мать ворчала, винила её за Раско. Да что там, Илар и сам иногда винил, хоть вслух никогда не упрекал. В пекарне одна Айна тоже не справится: хлеба покупают много. На торг же ещё возить…

Когда он бежал сквозь деревню, в голове было пусто. А теперь словно разом все мысли решили разбухнуть, как доброе тесто, да так, что череп стиснуло болью.

Илар пошатнулся, его нога соскользнула с кочки на участок мягкой почвы. Купава присела на землю и собирала своё бельё, суетливо отряхивала от налипшего мха и мелких веточек, но где-то всё равно виднелись пятна от земли. Илару стало стыдно.

– Прости, – буркнул он и сел рядом. – Давай помогу.

Он поднял ближайшую к нему вещь и подал Купаве. Только когда она взяла, понял, что это было платье для сна. Илар ругнулся про себя.

– Всё в порядке, – ответила Купава. – В порядке. В поря…

Она всхлипнула и снова стала вытирать глаза запястьями – той стороной, где под кожей проступали голубоватые венки. Сквозь плотную завесу тяжёлых мыслей до Илара вдруг дошло понимание: она плачет.

– Купава?

Она отвернулась и мотнула головой. Коса после бега расплелась у затылка, мягкими блестящими волнами спускалась по плечам, а привычный платок, должно быть, вовсе где-то обронила. Всё из-за него. Но