Я первым нарушил молчание.

— Как тебе работа в лавке?

В голове родилось и логичное продолжение, которое озвучивать не стоило: «Как тебе здоровый пример мужского воспитания и осознание того, что для полных карманов не обязательно опустошать чужие?», или «Как тебе пример, что для осознания своей значимости не обязательно избивать людей?». Я без труда подавил желание уязвить Асуру, вот только не понял, мои ли это эмоции, или осталось недочищенное от Барта.

Асура чуть замедлил шаг, будто раздумывая, стоит ли отвечать. Затем пожал плечами и кратко произнёс:

— Меня всё устраивает.

— Рой не обижает? — вырвалось у меня, но я быстро поправил себя. — Кхм. Наградой за работу.

— Говорю же, меня всё устраивает, — в голосе Асуры на мгновение проявились знакомые мне угрожающие нотки, но к моему удивлению Асура быстро подавил эти нотки и уже более спокойным голосом добавил. — Рой сказал, что может мне помочь с будущей профессией, если я буду усердно работать. Пока что я помогаю с уборкой и небольшим ремонтом на заднем дворе, а он ищет охотника, который согласиться обучить меня своему промыслу.

— Почему именно охота, а не какое-нибудь ремесло, например? — спросил скорее, чтобы разбавить наше молчаливое путешествие в неизвестное место, нежели с целью узнать о переживаниях подростка.

— Мне это нравится, — пожав плечами, ответил Асура. — Отец однажды брал меня на охоту. Он иногда ходит в лес с друзьями, хотя и в качестве развлечения, не ради еды там или денег. В общем, мне понравилось.

Когда пацан упоминал своего отца, голос его еле заметно дрогнул, но при разговоре об охоте, он будто бы входил в какое-то успокоение. Возможно, тот поход был единственным светлым воспоминанием, связанным с его отцом.

Можно было продолжить разговор, выводя на его семью: попробовать расспросить о его отношениях с отцом: в какой момент он стал домашним тираном (наверное, после той трагедии с первым ребёнком и грабителями, о которой знает весь город), как справляется его мать и что он планирует делать со всем этим, когда окончательно поймёт, что его семья не права?

Но я не стал. Мы не были друзьями для таких разговоров и я решил не соваться в личное.

— Так ты на гору ходишь? — неожиданно спросил Асура.

— Ага.

Асура кивнул, будто этот ответ его удовлетворил и снова замолчал. Я почувствовал себя ещё более неловко.

Общение не клеилось. Парень явно хотел что-то сказать или сделать, но никак не мог решиться. А я всё больше терялся в догадках: зачем вообще он меня позвал?

— Так и как там в горах? — снова спросил Асура, когда после первого вопроса прошло не меньше нескольких минут. За это время мы добрались до стены между окраинами и центральным кварталом и теперь шагали вдоль нее.

— Холодно и опасно, — сказал я, непроизвольно поёжившись.

— Говорят, туда в основном опытные охотники ходят, — проговорил с неким уважением Асура. — Ну и практики, конечно.

— Не совсем. Если далеко не забредать, то можно подняться в гору даже обычному человеку. Правда, ради дичи туда соваться не стоит: лучше в лес пойти — там и мяса больше, и монстры не столь опасные.

— Да, ты прав. Кстати, о практиках. Меня они тоже впечатляют, возможно, даже больше, чем охота, — с неожиданным вдохновением и искренностью произнёс этот, как некогда казалось, беспросветно тупой и злобный подросток, в котором нет ничего хорошего. — Я поэтому и хочу тебе кое-что показать.

Асура заинтриговал меня ещё больше.

Мы подошли к воротам Золотого квартала — массивным створкам из тёмного дерева с металлическими полосами. По обе стороны от них стояли два стражника. Один — высокий и худощавый, с острым подбородком и насмешливым взглядом. Второй — коренастый и лысый, с серьёзным выражением лица и глазами цвета стали. Они лениво переговаривались между собой, но при нашем приближении оба замолчали и выпрямились. Оба косились на Асуру, скорее всего, боялись его отца не меньше, чем сам Асура.

— День добрый. Вот его зовут Китт это мой новый друг, ему теперь сюда можно без проверок, — громко заявил Асура. — Запомните сами и передайте по смене.

Я немало удивился: «друг»? Серьёзно? После того, как ты Китта избивал годами? Но промолчал, не стал поправлять «друга».

— Китт? — вопросительно уставился на меня один из привратников и хмыкнул. — А это не тот Китт, которого ты постоянно…

— Нет! — грубо отрезал Асура. Стражник проглотил остаток фразы, а Асура уже шагал под аркой ворот.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — проговорил второй стражник в спину.

Мы вошли в квартал и миновав короткий каменный коридор, попали в Золотой квартал. Точнее, в преддверие, где мало кто ходил кроме стражи.

Здесь всё выглядело чистым и ухоженным. Стены крепости аккуратные и белёные, знамёна стражи свисают со стены, немногочисленные защитники снуют по своим делам. Кто с уставшим лицом и вялой походкой, держа шлем подмышкой, направлялся в сторону казарм, кто методично рубил дрова.

Асура не повел меня вглубь квартала, где находились центральная площадь, школа, здание городского совета и дома богатых и влиятельных горожан. Он уверенно шёл вперёд вдоль внутренней стены, направляясь прямиком к одной из башен стражи. Я следовал за ним, гадая, что здесь происходит, и куда мы вообще идем.

Парень толкнул тяжёлую деревянную дверь, та с глухим скрипом отворилась. Мы вошли в просторное помещение с низким потолком, внутри которого было прохладно и немного сыро.

За грубым деревянным столом сидели трое стражников. Перед ними разложены замусоленные карты. Молодой рыжий парень явно проигрывал, судя по выражению лица. Он же первым посмотрел на нас.

Если прежде на лице Рыжего читались мрачные эмоции и раздумья о том, как прожить до следующего жалованья с опустошёнными карманами, а сейчас показательно обрадовался нашему приходу:

— Ого, какие люди!

А когда седовласый мужчина с густыми бровями лениво повернул голову в нашу сторону, суетливо спрятал одну из карт в рукав. Третий стражник, крепкий мужчина средних лет с густой бородой, просто продолжал тасовать карты, будто ему были совершенно безразличны и мы, и шулер.

Асура шагнул вперёд и громко объявил:

— Это мой друг, ему сюда можно. Его зовут Китт.

— Ты это слышал? Асура друзей заводит! — Седой повернулся к бородатому.

— И