Шрифт:
Закладка:
Джоэл: «Ух ты, смотри! Мы почти пришли… Уже недалеко. А, давай помогу… Идем!»
Элли: «Погоди… В Бостоне, когда меня цапнули… Я была не одна. Мою подругу… тоже укусили. Мы не знали, как быть, она сказала: „Давай просто ждать. Мы сойдем с ума вместе, это так романтично!..″ Вот я и жду до сих пор».
Джоэл: «Элли…»
Элли: «Ее звали Райли, она умерла первой. Потом Тесс. Потом Сэм».
Джоэл: «Элли, ты тут ни при чем».
Элли: «Нет, ты не понимаешь!»
Джоэл: «Я не сразу смог принять то, что выжил. И надо просто… Надо идти вперед, искать, за что сражаться! Знаю, ты не это хочешь услышать, но…»
Элли: «Поклянись. Поклянись, что все, что ты сказал про „Цикад″, правда».
Джоэл: «…Клянусь».
Элли: «Ладно».
Каждый сам решает, как понимать эти последние кадры, одновременно такие простые и проникновенные. Нерешительность в голосе Джоэла, когда он говорит «клянусь», – страшная ложь, учитывая всю важность вопроса, – намекает Элли, насколько мужчина с ней честен. Знает ли она, что Джоэл лжет? Ради их счастья, ради того, чтобы позволить ему перевернуть страницу, ради того, чтобы в будущем она оплакивала предназначение, данное ей природой.
Элли хочет знать правду, потому и задает все эти вопросы. Она прекрасно чувствует, что в рассказе ее наставника что-то не сходится, но она наконец нашла то, что искала. Кого-то, кто не бросит ее. Кого-то, кто будет любить ее безоговорочно. Она спрашивает себя, сможет ли она примирить эти две данности, сможет ли оставаться с тем, кто ее обманывает. На что способен пойти человек ради любви к своему ребенку? Своим «Ладно» Элли будто бы принимает ложь Джоэла и тот факт, что с этого момента их отношения больше не будут прежними. Ее ответ – символ насильного взросления. Девочка принимает необходимость положить конец своей детской наивности, мечтам и фантазиям, чтобы она и ее спутник могли двигаться вперед. Вместе.
Ифигения
После десяти часов игры[60], когда начинаются финальные титры и раздаются насыщенные звуки гитары Густаво Сантаолальи, игрок испытывает сильные чувства. Но не потому, что одержал некую победу, а потому, что пережил настоящую эпопею. The Last of Us – это долгая прогулка по американскому фольклору, которая напоминает альбом Джонни Кэша. Это грубая меланхоличная баллада среди изъеденных ветрами памятников, разрушенных закусочных, торговых центров и стен с граффити, которые превратились в наскальную живопись.
В то же время игра недвусмысленно отсылает к великим образцам античной трагедии. В начале книги уже упоминалось, что путешествие-инициация Элли мало отличается от пути любого из прославленных страдальцев вроде Софокла или Еврипида, которые разрываются между внутренним конфликтом и особым предназначением.
История, которую рассказывает нам Naughty Dog, в конечном счете не более чем один из великих классических сюжетов: чтобы чудесным образом спасти человечество, Джоэл должен пожертвовать приемной дочерью Элли. Естественно, когда мы упрощаем историю до такой степени, первым делом в голову приходит сходство со столпом христианства: Бог жертвует своим сыном Иисусом Христом, чтобы смыть с человека его грехи. Но можно найти и еще одну аналогию: история Элли до жути напоминает миф об Ифигении. Сопоставляя их, можно прийти к куда более интересным выводам.
Троянский царевич Парис похищает Елену, жену царя Спарты Менелая. Это становится причиной ответного нападения ахейцев, жаждущих мести. С этого начинается великая история, известная как Троянская война. Греки собираются в Авлидской гавани на острове Эвбея, примерно в двадцати километрах от Фив. Ахейцы доверяют командование Агамемнону, брату Менелая, царю Аргоса и Микен. Во время охоты военачальник убивает лань, любимое животное Артемиды. Более того, он хвастается, что охотится лучше самой богини. Разгневанное божество насылает безветрие, не давая флоту греков добраться до Трои.
Агамемнон спрашивает совета у прорицателя Кахланта, и тот озвучивает волю Артемиды. Боги требуют принести в жертву Ифигению, дочь Агамемнона, чтобы вызвать сильные ветры. Они и понесут ахейский флот к Трое. Агамемнон – хороший отец, поэтому отказывается лишить свою дочь жизни. Но Одиссей и Менелай убеждают его, напомнив о важности победы для греческого народа. Тогда Агамемнон идет на хитрость: он вызывает дочь в Авлиду, якобы собираясь выдать ее замуж за Ахилла, царя мирмидонцев. Несмотря на возмущение Ахилла, чье имя использовали для обмана, угрызения совести Агамемнона и мольбы Ифигении, греки потребовали жертвоприношения.
Смирившись, Ифигения принимает свою судьбу из любви к отцу и его народу. Ее подносят к жертвеннику. Артемида, тронутая таким великодушием, в последний момент заменяет Ифигению священной ланью, а девушку похищает и уносит в Тавриду. Под пером Еврипида Ифигения плачет, ведь не смогла исполнить свое предназначение. Она продолжит жить, страдая по украденной у нее славе, и мстить, убивая бедных греческих путешественников.
Существует несколько вариантов этого мифа, вышедших из-под пера разных авторов – Аполлодора, Еврипида, Овидия, Софокла и даже Расина. В них пути тех или иных героев отличаются. Но каждый раз эти тексты отсылают нас к одним и тем же великим фундаментальным символам. Трагическая история Ифигении сводится к одному вопросу: «Чем мы готовы пожертвовать ради общего блага?» Тема невинного человека, которого приносят в жертву, то и дело возникает в самых разных мифах и религиях. Тут легко вспоминается судьба карфагенских детей, принесенных в жертву богу Молоху-Ваалу («Саламбо» Флобера). Или путь Исаака, сына Авраама: Бог требует, чтобы отец перерезал горло собственному ребенку, чтобы проверить его веру.
У греков жертвоприношение стало метафорой для преступлений тиранов и честолюбивых политиков, которых не волнует, сколько чужой крови прольется из-за их планов. Человеческое жертвоприношение – варварская практика – постепенно стало восприниматься обществом со все большим и большим отвращением. В итоге его начали считать обыкновенным убийством, которому нет оправданий, даже если оно происходило в священном месте. Но прежде чем цивилизация достигла этого уровня, подобное действие обосновывалось, как в мифе об Ифигении, тремя разными мотивами.
Начнем с политического. В мифе об Ифигении победа греков возможна, только если дочь Агамемнона принесут в жертву. Убийство показывают как поступок, который умилостивит богов или даже искупит будущие жертвы Троянской войны. В символическом смысле царь соглашается пролить первой кровь дочери, чтобы загладить вину за неминуемую гибель множества невинных людей. Ифигения в этом случае становится героиней, которая решает отдать жизнь за правое дело.
Политический мотив выбора Джоэла в The Last of Us не самый существенный, но он есть. Параллель очевидна: Элли нужно принести в жертву ради шанса на выживание человечества, которое само стремилось к гибели. Когда спутники приближаются к больнице Девы Марии, мрачное настроение девочки выдает ее мысли. Она понимает, что должна умереть ради общего блага, но принимает судьбу, как и героиня Еврипида.
Однако Джоэл спасает Элли и убивает врачей, обрекая человечество на гибель. И это – политический акт. Он сознательно хочет покончить со старым миром, с этой цивилизацией, с этими либеральными государствами, которые относились к природе с таким пренебрежением, что сами навлекли на себя гибель. Джоэл отказывается возвращаться к этому падшему строю и одним простым движением путает противникам карты. Невозможно предугадать, каким станет человечество в будущем, но ему придется приспосабливаться и меняться, играя по правилам кордицепса и всемогущей природы.
Теперь о социальном мотиве. В книге «Насилие и священное» антрополог Рене Жирар анализирует жертвоприношения в первобытных обществах. Он рассказывает, что через этот радикальный акт группа избавляется от кого-то второстепенного, чтобы обеспечить общее благо. Не столь важно, животное это или человек. Для жертвоприношения человека достаточно того, что он не приносил общине пользу и был изгоем, а мстить за него никто не будет.
Ифигения –
