становился лес. Становилось ясно, что здесь вообще никогда не бывают люди. Никаких следов, никаких признаков людского присутствия. Это была самая настоящая африканская глушь – большей глуши нельзя было себе представить.

Несколько раз над головами путников появлялись стаи обезьян. Увидев людей, они начинали взволнованно кричать, прыгать с ветки на ветку. Помня о том, что теперь с ними нет Полы Джонсон с ее песнями, успокаивавшими павианов и бабуинов, майор в таких случаях предпочитал делать остановки. Люди прекращали движение и делали вид, что их вообще нет. И так продолжалось, пока обезьяны не теряли к ним интерес и не удалялись прочь.

Так они шли день, второй, третий… Майор рассчитывал добраться до базы боевиков за четыре дня. Пока, по его расчетам, они выдерживали график. Правда, оставался вопрос, как они будут искать саму базу, когда выйдут в нужный район. Ведь Монгу и Калаба не знали, где именно находится бандитское логово – они лишь слышали название района. Трудно было рассчитывать, что боевики развесят по джунглям указатели «Дорога на базу здесь». А еще было трудно понять, как он, имея в распоряжении всего четырех человек, вооруженных легким стрелковым оружием, совершит нападение на базу, где насчитывались десятки, если не сотни боевиков. Однако Переверзев решил отложить решение этих задач на более позднее время. Он давно уже принял жизненное правило: решать все задачи по мере их поступления и не задумываться над трудностями, пока они не наступили.

Пока что настоящие трудности наступили для них на третий день, когда они спустились с невысокого холма и перед ними внезапно раскрылась широкая водная гладь.

– Что это? – удивился Тараканов.

– Как что? – ответил Монгу Ситоти. – Разве ты ее не узнаешь?

– Кого я должен узнавать?

– Реку, на берегу которой жил целую неделю. Это же река Кванго!

Действительно это была Кванго – только километров на восемьдесят выше по течению от того места, где строилась плотина. Здесь река была немного уже, чем возле поселка. Но все равно она оставалась водной преградой, которую нельзя было преодолеть ни с помощью перекинутых с берега на берег бревен, ни с помощью лиан.

– И как же мы тут переберемся? – задумчиво произнес Куликов, рассматривая реку, из которой то тут, то там высовывались зеленые бугорки – головы плывших по реке аллигаторов.

– Ясно как, – ответил Переверзев, который словно все время думал о переправе через Кванго. – Мы построим плот. Ведь у тебя, Сергей, была с собой складная ножовка?

– Была, – подтвердил боец.

– Ну вот, а мачете у нас у всех имеются. Срубим шесть-семь стволов, свяжем лианами – и поплывем.

Действительно, это был единственный способ. И пять человек тут же принялись за дело. Правда, плот строили лишь четверо – Переверзев считал необходимым все время держать наготове одного часового. Ведь можно было представить себе ситуацию, при которой они все, отложив в сторону оружие, пилят бревна и плетут плот, а тут из зарослей выходят десяток боевиков и берут их всех на мушку.

На постройку плота ушло два часа. Переверзев досадовал: это было время, вычеркнутое из графика движения. Движение к базе замедлялось. Но тут уж ничего нельзя было поделать.

Кроме самого плота, бойцы выпилили еще шест и два тяжелых, неуклюжих весла. И вот спустя два часа все погрузились на свое плавучее средство, Монгу и Калаба сели на весла, Тараканов взял в руки шест и первым оттолкнулся от берега. Куликов и Переверзев с автоматами в руках наблюдали за зарослями. Майор по-прежнему опасался нападения боевиков.

Тараканов оттолкнулся раз, другой, третий – а на четвертый шест не достал до дна. Река Кванго оказалась очень глубокой и сильной: течение подхватило плот и понесло его вниз.

– Так мы можем добраться до самой плотины! – заметил Куликов. – Жаль, что нам туда не надо…

– Да, жаль, – согласился майор.

Двое африканцев взялись за весла и начали выгребать против течения. Переверзев стал думать, что бы такое использовать вместо весла, чтобы помочь им, как вдруг в это самое время плот накренился.

– Берегись! – крикнул Куликов, и тут же начал стрелять.

Переверзев обернулся. Огромный крокодил оперся лапами о край плота и, кажется, собрался на него залезть. Но автоматная очередь прошила морду аллигатора, и он бултыхнулся в воду. Вода в этом месте сразу же закипела: другие чудовища пожирали своего убитого товарища.

Теперь майор уже не думал о том, чтобы взять что-то вместо весла: он стоял возле Каламбы и внимательно следил за водой. С другой стороны такую же вахту нес Куликов. Они оба понимали, что гребцы, сидящие ближе всего к воде, подвергаются наибольшей опасности.

Они достигли середины реки и постепенно приближались к ее правому берегу. Солдаты старались изо всех сил, и теперь их меньше сносило вниз. Несколько раз Переверзев замечал вблизи плота зеленые бугорки с глазами, однако крокодилы больше не делали попыток взобраться на плот.

Правый берег приблизился, и Тараканов опустил шест. Он сразу же нащупал дно: с этой стороны река была более мелкой. Сергей стал налегать на шест, помогая гребцам, и вскоре плот уткнулся в песок метрах в десяти от восточного берега реки. Переверзев и Куликов, не сговариваясь, первыми спрыгнули в воду, направили туда дула автоматов. Таким образом они обеспечили безопасную высадку товарищей. Покинутый плот некоторое время колыхался на волнах, затем течение оторвало его от берега и понесло вниз.

– Ну вот, хоть весточка от нас доберется до плотины! – заключил Куликов, проводив глазами их средство переправы.

Уже смеркалось, но ночевать на берегу Кванго никому не хотелось. Недостатка в воде в джунглях не наблюдалось: ручьи здесь встречались на каждом шагу. Поэтому майор решил продолжить движение до наступления темноты. Они прорубились сквозь прибрежные заросли и возобновили свое движение на восток. Спустя полтора часа, когда стало уже совсем темно, дорогу им преградил небольшой ручей. Возле него и решили устроить ночлег. Охотой и рыбной ловлей в этот день никто не занимался – не до того было; поэтому ужинать пришлось одними сухарями. Костер разводить не стали – нечего было жарить.

Бойцы принялись ставить палатку. В этот момент неподалеку раздался сильнейший шум. Трещали сучья, ломались ветки, с грохотом упало старое дерево. Было такое впечатление, что на лагерь надвигается толпа, несколько сотен человек. Все бросили дела, схватили оружие и стали вглядываться в темноту. Там, в густеющих сумерках, проплыл чей-то огромный силуэт, потом еще один.

И тут Монгу Ситоти рассмеялся и отложил автомат в сторону.

– Ты чего? Почему оружие бросил? – спросил Куликов.

– Это слон идет, – объяснил африканец. – Стадо идет,