Несмотря на огорчение, она все равно вызвала такси. Судя по сведениям, полученным из приложения вызова авто, за рулем сидел Иса. Молодой человек был вежлив, впрочем, как многие молодые люди, работающие в сфере обслуживания и желающие чего-то большего, чем всю жизнь крутить пусть и кожаный руль, сидеть на ресепшен пусть и в дорогом отеле или даже предоставлять пусть и сексуальные услуги за деньги. Про последних Виталина только предположила, она не знала, как там на самом деле.

Она заказала себе класс «комфорт» по деньгам «эконома»: у нее были баллы, заработанные на каких-то покупках, – и устроилась удобно на заднем сиденье – было куда вытянуть уставшие ноги и упереться измученной головой. Из динамиков тихо доносилась классика. Дрозд прислушалась и вспомнила, что играет Вивальди, «Времена года», она не могла отличить сезон от другого, но музыка умиротворяла, может, потому, что была тихой, а может, потому, что классической, хотя и слишком заезженной для такого определения.

Виталина дремала и чувствовала дикое истощение. Ее перемалывала работа. Ее мозг постоянно находился в работе. Кто, кого, когда, почему – и еще тысячи вопросов, которые нужно было решать, находить виновников чьих-то смертей, ограничивать свободу в чьих-то жизнях. И те и другие ее как человека никаким образом не касались, как не касаются всех остальных жителей этой планеты. Но каждый человек имеет свою роль. У нее роль того, кто стоит между добром и злом, отделяя одно от другого.

Следователь ехала поздним вечером через июньский город, было еще светло, хотя солнце, наверное, уже коснулось горизонта, оно было где-то позади и отражалось кислотным оранжевым светом в боковых зеркалах автомобиля. Перед ее взглядом проносились широкие улицы, гуляющие пары, рекламные щиты. На высотном здании с экраном во всю стену Дрозд издалека заметила броскую рекламу, где в центре темноты появлялось светлая точка, она приближалась – и вот уже силуэт красивой девушки двигался навстречу, наконец девушка в красном платье занимала всю высоту экрана: блистательная, притягательная, сексуальная, со взглядом, полным энергии и глубины, потом она растворялась в темноте, и на экране появлялось то ли имя, то ли название: «Аврора», после слоган: «Путь к счастью».

Дрозд подумала, что девушка яркая. И реклама тоже. Она откинула голову на спинку сиденья и прикрыла глаза. Через секунду она немедленно очнулась, словно пробудилась от дремоты. Ей вдруг стал необходим путь к счастью. Она вбила в поисковик ключевые слова. На шоу оставалось несколько нераспроданных дорогих билетов. Нажав на опцию «купить», она изменила адрес для таксиста. Ведь могла же она что-то поменять в своей жизни?

Глава 11

Вечер восьмого шоу наступил. Чувствовал ли Исай волнение? Нет. Переживание, которое он испытывал, нельзя было так назвать. Он испытывал что-то подобное ожиданию эйфории. Ожиданию слегка тревожному, в котором были и возбужденность, и воодушевление, и горячность, но в то же время собранность и уверенность. Он пребывал в ожидании нового озарения. Не того, мирского и пошловатого в своей сути, употребляемого направо и налево, ко всем подходящим и неподходящим случаям, слова, которое утратило свою таинственность и стало архидоступным, словно порнография, – а истинного, того самого соприкосновения с глубиной пространства создателя, что бы это ни означало, с познанием его внутри себя и вне, того озарения, за которым из дворца ушел Будда, той любви, ради которой погиб Христос, того понимания мира, которое увидел Пророк, пока молоко выливалось из кувшина. Исай был готов, четок и сосредоточен на достижении. Он знал, что все будет – добро.

Еще он помнил о своей работе. На шоу приходили разные люди, и почти все они получали то, за чем пришли: веру в себя и свою жизнь. Почти, потому что среди них всегда находился человек из мира зла. Тот самый разносчик заразы. Он покупал билет на последние деньги, а может, занимал их, брал в кредит, не имея затем возможности его вернуть без штрафов за просрочку выплат, и нес с собой бациллы несчастья, которые распространялись. Здесь. На тех, кто невинен. Такого или такую нужно было разглядеть, рассмотреть, выцепить в многотысячной толпе и изолировать, а потом уничтожить. Когда-то, чтобы не распространять заразу, люди додумались сжигать чумные трупы. Для того чтобы прекратить распространение несчастья, достаточно просто дать больному человеку то, чего он давно жаждет. Если он не смотрит в сторону жизни, ему важно позволить умереть. Конечно, он боится и этого, потому что он всегда полон страха, но необходимо ему помочь. Такой человек обретет долгожданный покой. А все остальные получат пространство без заразы. Чистое.

Как Исай его вычислит? Просто. Голос подскажет.

А пока он зашел в гримерку к Авроре. В ней поселился приятный однотонный аромат. Исай ощущал средства для макияжа. Все они: пудры, духи, помады и прочая косметика – все имело свой отдельный запах. Исай подключил к работе одну из косметических фирм, которую выбирал долго и тщательно. Было мало, чтобы в ней работали люди, близкие по духу Исаю, могли видеть красоту того, что они делают, чтобы понимали и свое дело и горели им, еще было необходимо, чтобы они разработали монотонность аромата их продукции. Исай хотел, чтобы не было какофонии запахов. Да, аромат мог иметь разные, едва уловимые оттенки, но его дыхание должно было быть единой мелодией, как цикл концертов для скрипки, где один сезон переходит в другой, соблюдая гармонию.

Аврора сидела перед зеркалом, а вокруг колдовали гримеры. Именно гримеры. Исай сам выбирал тех людей, с которыми они работали. Его компаньон Елена подбирала, а он выбирал из них самых лучших. В своей голове он разделял всех людей, работавших с макияжем, на гримеров и визажистов. Последние для него были теми, кто устраняет человеческие лица, убирает под слоем оттенков естественную красоту и создает однообразие красивых, но абсолютно пустых манекенов. В гримерах он видел профессионалов, что не искажали, а подчеркивали уникальность, не устраняли ее, лишая человека лица, а озаряли последнее, позволяя другим заметить его красоту и индивидуальность и насладиться ими. Когда-то он поделился своими соображениями с Еленой, та ответила, что он прав по сути, но завяз в терминах. Скорее гримеры придают людям чужие лица, накладные носы, волосы и грудь, это они старят или омолаживают, облагораживают или уродуют. Исай обещал над этим подумать, возможно, она была права, но