Вечер, 23.00, а отбоя не объявляют. Командиры все в сборе, собираются кучками, тихо переговариваются с многозначительными усмешками. 24.00 — Тревога! Объявляется начало войны с Японией. А не накладка? Японскому послу войну объявили в 17.00 по московскому времени, по дальневосточному (хабаровскому) выходило тоже 24.00. Посол шифрует наш демарш и радирует в Токио. Расшифровка, принятие решения, рассылка в войска — свое время. А мы уже маршируем! Ну, японцы и не так еще начинали. «Раздать патроны!» Снаряжаются пулеметные и автоматные диски и сколько угодно патронов россыпью. Выдается по две гранаты РГД и по одной противотанковой, еще груз на пояс в дополнение к лопате и стеклянной фляге. И вперед! Пехота! В эту войну пехота выдвигалась на передовую за 300 верст пешим порядком. Так и мы.

К этому времени Дальневосточный фронт, основательно пополненный войсками с западных фронтов, был развернут на три фронта: 1-й и 2-й Дальневосточные и Забайкальский. 1-й Дальневосточный под командованием маршала Мерецкова наступает от Владивостока на запад по осевой линии КВЖД в направлении Харбин— Гирин—Чанчунь. Забайкальский под командованием маршала Малиновского — по КВЖД с запада на восток и с монгольского выступа в направлении на Мукден. Зона ответственности 2-го Дальневосточного, командующий генерал Пуркаев, охватывает всю выступающую к северу дугу Амура, включая Хабаровск и по р. Уссури до Бикина, а также Курильские острова со стороны Камчатки и Южный Сахалин с прицелом на остров Хоккайдо. Главнокомандующий — маршал Василевский.

Наша 15-я армия входит во 2-й ДВФ. Операционная линия армии от пос. Ленинское на Амуре проходит вдоль р. Сунгари на Харбин. Наша 361-я стрелковая дивизия идет по дороге вдоль правого берега р. Сунгари. На этом же направлении выдвигается 171-я танковая бригада. По левому, менее населенному берегу реки действует 34-я стрелковая дивизия. Ударную группировку поддерживают две бригады Амурской военной флотилии, Хабаровская и Зейско-Амурская. В их составе имеются мониторы, канонерские лодки, бронекатера и некоторые другие боевые единицы. Слева от нас от Бикина в направлении городов Жаохэ и Боли наступает 5-й Отдельный стрелковый корпус. По официальной «Истории Великой Отечественной войны. 1941-1945 гг.» переправа основных сил 15-й армии через Амур на Сунгарийском направлении началась в ночь на 10 августа. В течение ночи 361-я дивизия переправила свыше 4 тыс. человек и с утра 10 августа взяла Тунцзян, городок при впадении р. Сунгари в р. Амур. По моей памяти, события развивались несколько иначе. В первом эшелоне группировки наступали 394-й и 445-й полки нашей дивизии, которые дислоцировались в прибрежной приграничной зоне Амура. Наш 474-й стрелковый полк квартировал в с. Бабстово, примерно в 40 км от лежащего на Амуре пос. Ленинское, и по условиям дислокации действовал во втором эшелоне дивизии. До переправы выше по Амуру мы должны были пройти приблизительно еще столько же. Путь до Ленинского мы проделали за ночь, к переправе подошли под вечер и на какой-то пароходик грузились при закатном солнце. Выгружались уже в темноте 9 августа. Полки первого эшелона к тому времени, с утра 9 августа, взяли Тунцзян и выдвигались в направлении на г. Фуцзин (Фугдин) и далеко нас опередили. Никакого соприкосновения с подразделениями передовых полков с нашей стороны не замечалось. Вероятно, поправка на 10 августа в «Истории» обусловлена стремлением обойти нестыковку с началом войны де-юре и де-факто.

По тревоге собрались быстро, с воодушевлением. Со свежими силами шагали бодро. К утру прошли первый этап и повернули к переправе. Утром привал, завтрак, в полдень привал, обед — кухня с нами! Но это было последний раз, когда мы могли пользоваться ее благами. Переправлялись на закате и в наступившей ночи двинулись дальше. И тут на нас обрушился ливень. Начинался знаменитый дальневосточный тайфун. Дорога в виде грейдера без гравийной подсыпки — суглинистый грунт. Темень непроглядная, ноги скользят в рытвинах размокшего грунта, держимся друг за друга, чтобы не потеряться. Но нас продолжали гнать вперед. Видимо, мы не дошли еще до назначенного приказом пункта, т.е. не выполнили задачу дня. Наконец: «Вправо, привал!» Командование поняло, что к исходу суток беспрерывного марша солдаты начали выбиваться из сил и продолжать движение под проливным дождем вслепую уже не могли. Благодатный сон на залитой земле под промокшей, поливаемой дождем плащпалаткой. Утром — вперед! Мы уже почувствовали тяжесть снаряжения. Выбрасываю из сумки противогаз и тяжелую стеклянную флягу. В сумку кладу пулеметный диск, чтобы несколько облегчить ношу второго номера. Бабин, мой второй номер, опасается последовать моему примеру: «Заругают! Ладно! В случае чего вали на меня. Приказал!»

С утра продолжаем поход натощак. Никакой полевой кухни нет, утопает в грязи на размокшей дороге. Впрочем, буксует вся техника, шагает одна пехота. Пока не отстают два 45 мм орудия батальонного артвзвода на конной тяге. Станковый пулемет нашей роты на подводе безнадежно отстал, лошадка не артиллерийская. За кухней посылаются выпряженные из-под орудий артиллерийские кони. Бесполезно, не догнали. А обед приготовили славный, теперь можно было закупить или конфисковать у китайцев бычка или свинью. Пока выручает НЗ, неприкосновенный запас. Он состоит из банки тушенки 338 г, сколько-то сухарей и сахара, расходуется по приказу, но съедается стихийно и, как правило, за один прием.

Удивительную для западной психологии стоическую неприхотливость нашего солдата не совсем корректно комментирует немецкий генерал: «Проблема обеспечения войск продовольствием для русского командования имеет второстепенное значение, так как русским фактически не нужно централизованного армейского снабжения. ... Русский солдат вполне удовлетворяется пригоршней проса или риса, добавляя к ним то, что дает ему природа». ... «В Красной армии органам тыла не приходится беспокоиться об обеспечении войсковых частей обмундированием, палатками, одеялами и другими предметами, столь необходимыми для солдат армий Запада. Во время наступления они могут позволить себе забыть о снабжении войск даже продовольствием, так как войска находятся “на подножном корму”» (Меллентин Ф. Танковые сражения. 1938-1945). Начальник отдела военно-исторической службы армии США: «Советский солдат, кормившийся почти исключительно тем, что мог унести с собой в вещевом мешке за плечами, ... был одним из самых неприхотливых в мире». Его же цитата из одного приказа нашего командования: «Опыт... показывает, что пехота так же нуждается в снабжении продовольствием и боеприпасами, как и артиллерия» (Земке Э. От Сталинграда до Берлина). Действительно, в походе от Фуцзина до г. Цзямусы мы довольствовались сваренным в солдатском котелке рисом, которого теперь было в изобилии. Да и в Харбине еще не было полевых кухонь, и мы пользовались трофейным продовольствием. Палатки