– Ты больше ничего не хочешь забрать? – удивилась Виолетта, имея в виду альбом и другие памятные вещи, продолжая озираться.

Нина не ответила. Она была как будто не здесь, смотрела мимо и ничего не слышала. Тогда Виолетта сама подобрала с пола коробку и сложила туда некоторые предметы. Она знала, что однажды эти вещи будут важны для Нины, когда та будет готова снова говорить и думать об этом.

Пока же подруга с выражением тоскливой паники оглядывала квартиру, в которой прожила всю свою жизнь, где каждый миллиметр пола, каждая трещинка в потолке имели свою историю. Прямо в этом коридоре она училась кататься на скейте, что оставил на паркете едва заметные темные следы от колес, пока мама, стоя у плиты готовила яблочный пирог. Через окно гостиной они махали друг другу, когда приходилось даже ненадолго расставаться. В кухне до сих пор можно было отчетливо воспроизвести аромат жареного мяса, что готовил папа. Выцветшие стены и примятые ступеньки парадной, даже торчащий у двери гвоздь, о который были порваны не одни джинсы и не одна футболка, – все это были мелочи, которые теперь никто не помнил, кроме Нины. Они были бесценны, и, сбегая ночью из дома несколько месяцев назад, она даже не подумала, как многое оставляет позади, и уж точно не предполагала, что пути назад не будет. Осталась бы она тогда?

Здесь ничего больше не имело значения. Все эти вещи стали ничьи. Они больше ничего не значили и никому не принадлежали.

Всю дорогу обратно друзья шли молча, Нина нервно теребила кончик черной кожаной куртки. Виолетта и Макс переглядывались за ее спиной. Иногда они почти беззвучно шептались.

Едва ли девушка помнила, как вернулась в институт и оказалась в своей комнате. Она сидела на полу у двери и ни о чем не думала. Но перед глазами мелькали воспоминания из прошлого и, согревая на мгновения своим теплом, оставляли следом холод, рассеиваясь и возвращая ее сюда, в эту горькую минуту. Ей казалось, что она не властна ни над чем, что происходит в ее жизни, и никто не может дать ей ни одного ответа. Она была подобно листочку, сорванному с дерева, который ветер носит по улице, заставляя биться в окна, подкидывая в небо, словно давая надежду, и отпускал. Вот листик упал на землю, был растоптан чьими-то ногами в грязных ботинках, и в конце концов ручей унес его в сточную канаву.

Странные, необъяснимые вещи происходили с ней так, будто это было нормально. Нину беспокоило не только то, что по каким-то причинам она вдруг осталась одна, а то, что она не знала этих причин и не могла на них влиять. Ничего не происходило просто так. Она была почти уверена, что все это проделывал с ней кто-то.

Снова теребила в руках телефон и смотрела на номера отца, мачехи, брата. Наконец решилась позвонить Тимофею. Сердце отчаянно заколотилось, когда голос робота холодно ответил: «…номер не существует».

– Что?!. – беззвучно прокричала Нина и уставилась на цифры.

Она могла их вспомнить среди ночи, брат не менял этот номер годами. Он следовал странному собственному правилу, верил, что так его всегда смогут найти люди, которые случайно на время потерялись. Верил, что номер связывает его с прошлым. Любой, кому он был нужен, мог просто позвонить и разыскать Тима, что бы ни случилось. Он не мог сменить номер! Нина раз за разом набирала его и снова слышала тот же механический голос… набирала номер отца и Лав и даже прошлась по списку родственников, но везде отвечал робот. «Номер не существует…» Словно люди, которых она помнила, были частью ее сюрреалистичного сна. Нина опустила руки и подергала цепочку на шее.

– Эй, Джок, можешь со мной поговорить? – спросила она, стремясь избавиться от холода внезапного одиночества и покинутости.

– Я всегда готов поговорить с тобой, принцесса, – отозвался черепок, словно только и ждал вопроса. – О чем? О преследователе, который не дает покоя, об учителе-оборотне или о семейке, что канула в небытие?

Нина растерялась. Оказывается, Джокер знает все, что с ней происходит. Тот продолжил:

– Не печалься, принцесса, это были просто люди. Они не заботились о тебе как подобает, а ты, признаться, не заботилась о них. Пора идти вперед. Если ты копнешь глубже, то поймешь, что ощущаешь свободу, а не тоску по ним.

– Как ты можешь такое говорить! – возмутилась Нина.

Ее охватил гнев. Джок, может, и следил за ее жизнью, но не понимал, о чем она думает, и уж точно не мог знать, что чувствует.

– Я сбежала, и это было глупо… но это не работает так! Родители не бросают детей и не уезжают, не оставив адреса, так не бывает!

– Разве не так поступила твоя мама? Но согласен. Не все оказывают друг другу такую любезность. Не каждый находит в себе силы уйти, когда приходит время. И лишь те, кто должны быть в твоей жизни, будут уходить тысячи раз, но все равно оставаться, потому что нуждаются в тебе так же, как и ты в них. Люди давно обесценили истинные чувства, всем подавай только любовь как в кино.

Бессильная злость переполнила Нину. Она сдернула цепочку с шеи и яростно швырнула в другой конец комнаты, метко попав в ящик тумбочки у кровати. Что, если и в этом замешан Хозяин? Пока что ни одно странное событие в ее жизни не обходилось без его вмешательства, и все самые ненормальные следы так или иначе приводили к нему. Но что ему с того? Зачем он переписывает историю жизни Нины? Ей не понять его замыслов. Она знала только одно: каждый тревожный симптом, будь то разрывающий голову шум или шрамы по телу, незнакомец, проникнувший в дом в поисках именно ее, или теперь тайны пропавшей семьи – все это было связано с Хозяином. Странно, что она до сих пор не вызвала подозрений. Когда друзья проведут аналогии, они смогут увидеть то, что не должны.

Смятенные мысли продолжали терзать Нину на тренировке, и она не могла сосредоточиться, то и дело пропуская указания. Она всякий раз ловила на себе печальные и жалостливые взгляды Виолетты и Киры. Хорошо то, что возможности поговорить им так и не выдалось: Нину всерьез раздражала их жалость.

Когда дом утих и все разошлись спать, девушка ощутила непривычное спокойствие. Она открыла холодильник, сделала пару бутербродов и сварила кофе. Хотелось прогуляться, подышать свежим воздухом, но наказание не позволяло выходить за пределы института. Во дворе теперь появились реагирующие на любое перемещение датчики, от которых сразу зажигался свет, а девушка не хотела быть заметной. Однако ноги все же привели ее в клуб, и, включив пару ламп, она решила посидеть здесь в тишине и попытаться собраться с мыслями. Найти для самой себя слова, которые помогут справляться дальше.

Но не успела Нина устроиться в кресле, как ощутила уже знакомое присутствие. Развернувшись, резко вздохнула, глядя в лицо Хозяину.

– Ты всегда появляешься за спиной… – сдавлено выдыхая, выдавила Нина. Она покачала головой, отводя взгляд и ощущая, как сердце успокаивается после мгновенного испуга. – Что сегодня? Бросишь меня в жерло вулкана или заставишь играть в русскую рулетку?

– Ну, если тебе очень хочется… – чуть улыбнувшись, протянул тот.

– Ты имеешь к этому отношение? – спросила Нина. – Ты знаешь, о чем я… мой отец и брат… это ты? – она не дождалась ответа, собственные слова вскружили голову ужасом сиюминутных фантазий. – Что ты сделал с ними? – это была еще одна новая эмоция сродни параличу. – Ты… – она даже не смогла договорить. – Что ты сделал с ними?!

Нина задохнулась, не в силах продолжать. Воображение рисовало страшные картины.

– Ты же так хотела свободы, – с неприкрытым сарказмом улыбнулся Хозяин, между делом осматриваясь, и в каждом своем движении был все так же утончен и безупречен. – Ты так часто твердила это в своей голове. Так маниакально зависела