К а т я. Я в «Ульяновский» не хочу. Я в «Буревестник» поеду, когда попутная будет.

Т а н я. В «Буревестник»! Ты что, сдурела?

М а р а т. Зачем же в «Буревестник»?. Ты уж лучше в «Ушакова», если в «Ульяновский» не хочешь.

Т а н я. Да чего ты стала-то? Беги! Тебе ж как лучше говорят.

К а т я. Нет. Я в «Буревестник». (Садится на койку.)

Т а н я. Ну и дура!.. Эх, черт вас дери всех! Одна второй день на койке сидит, не знает, что ей делать. Другой пятерки не имеет заплатить за ночлег. Третьи сами не знают, зачем приехали. Обсели кругом — деваться некуда. (Другим тоном.) Три раза подметала, опять грязь. (Берет в углу веник и принимается подметать.)

М а р а т (тихо, Кате). Ты почему в «Буревестник» хочешь? Там же знаешь, как хуже.

К а т я. Так… Мне надо.

М а р а т. А почему?

Со своими вещами входит  Л е н а.

Т а н я. Не уехала?

Л е н а. Уедешь тут. (Садится на койку и всхлипывает.) Машина почти пустая, и не взял на станцию. Известно — директор.

В и к т о р. Прогуляться, что ли, пойти? (Встает, подходит к двери и открывает ее.) Ух, ветрище какой. (Наташе.) Мы, знаешь, вовремя доехали.

Т а н я. Буран будет.

Лампочка под потолком меркнет, потом зажигается.

Вот-вот, точно. Ветер провода раскачивает… Ах, белье-то у меня висит! (Выбегает.)

В и к т о р. Такие обстоятельства… (Марату.) А ваш совхоз далеко?

М а р а т. Пятьдесят пять километров. Вы к нам не езжайте. В «Ушакова» или в «Ульяновский». В «Ушакове» тоже клуб есть, баня. Кино два раза в неделю. А у нас ничего.

В и к т о р. Ясно. А охота есть в этих краях?

М а р а т. Есть. У кого ружья — охотятся. Весной у нас над озером гусь здорово идет. Которые жадные, бьют… А у вас какое ружье?

В и к т о р. Винчестер.

М а р а т. Ружье способное.

Л е н а. И у нас, в «Ульяновском», есть — здорово охотятся. У нас одна — муж охотник — с этих гусей целую перину набила. Пух знаете какой! В Москве не купишь… (Виктору.) А вы артисты, да?

В и к т о р. Совершенно не артисты. Не понимаю — всю дорогу нас принимают за артистов. Никогда не думал, что во мне есть что-то артистическое. Как тебе кажется, Ната?

Л е н а. А что, поохотиться приехали? С ружьем… или просто так — посмотреть, как мы тут живем?

В и к т о р. И не охотиться и не смотреть. Приехали жить и работать. Я инженер. Предлагали место в министерстве. Не захотел. Решили с женой отправиться где труднее. Не бывает?

Л е н а. Нет, чего ж? Бывает. Рыба ищет, где глубже…

В и к т о р. А человек — где лучше. Так вы хотели сказать? А вот я вам говорю, что бывает и наоборот. Человек ищет, где хуже, где труднее.

Л е н а (уклончиво). Конечно… Каждый сам себе лавирует. Как ему выгоднее.

В и к т о р. Опять — «лавирует». Я вам как раз объясняю, что дело не в том, чтобы лавировать, а в том…

Н а т а ш а. Витя…

В и к т о р. Ну что такое? Оставь, пожалуйста. (Машет рукой.)

Пауза. Марат достает из-под койки вещевой мешок.

М а р а т. Катя.

К а т я. Что, Марат?

М а р а т. Хочешь… Хочешь, я тебе одну штуку покажу?

К а т я. Хочу, конечно. А что, Марат?

Т а н я  входит с бельем в руках. За дверями ветер.

Т а н я. Плохо, кто в дороге. (Проходит в свою каморку.)

М а р а т. Вот смотри. (Подает Кате рисунки.)

К а т я. Ага… Как хорошо ты рисуешь. А вот это что?

М а р а т. Озеро. Оно такое гладкое, что даже нарисовать трудно. Рыбы — страсть. Наши поехали, сеть забросили, так полную коляску мотоцикла рыбы привезли. С одного раза… Но ты не на эту смотри. Вот на эту.

К а т я. А это что? Столбики какие-то.

М а р а т. Неужели непонятно?

К а т я. Нет… Посадка, что ли?

М а р а т. Ну ясно, что посадка. Ты что, не видела, как лес садят?.. А вот тут, на этой картинке, молодой лес, уже выросший.

К а т я. Да… А разве тут есть лес? Ты говорил, только травы.

М а р а т. Да, конечно, нету. Это же мечта. Понимаешь, мечта была наша с товарищем. Чтобы лес посадить… Тут же пустые места. До целины особенно так было, что в машину можно сесть, на четвертую скорость поставить, глаза закрыть и на полном газу вперед жать. Километров сорок или пятьдесят. И ни на что не наткнешься. Потому и бураны такие. А ведь леса можно посадить на целине, реки пустить. Знаешь, какая страна прекрасная станет. Ведь тут же юг, солнца много… Тогда бы дожди пошли летом. А земли тут больше, чем вся Франция, в Казахстане… Вот видишь, я здесь мечту нарисовал. Не в деталях, конечно. А так, в общем. Видишь, тут степь, тут лес, луга. Река могучая. А там вот город на горизонте. Башни…

Н а т а ш а. Можно мне посмотреть ваши рисунки? (Встает.)

М а р а т. Чего ж? Пожалуйста.

К а т я. Значит, такая у вас мечта была?

М а р а т. Да мы, знаешь, уже делали. Место нашли у озера. Для первого леса. В питомник написали насчет саженцев. Деньги даже собрали у самих себя, у ребят. Канаву выкопали для воды…

Н а т а ш а. А что тут темное? Яма?

М а р а т. Не. Это так… Солярка попала. Руки же грязные. Берешь.

Н а т а ш а. Хорошо вы нарисовали. (Лене.) Хотите посмотреть?

Л е н а (поджимает губы). Не заинтересована.

Н а т а ш а. Да посмотрите. В самом деле хорошо. (Подает рисунки.)

Л е н а (неохотно просматривает). Сказки все. Ничего этого не будет.

М а р а т. Почему не будет?

Л е н а. Не будет, и все.

М а р а т (начиная сердиться). Ну почему не будет? Скажи — почему?

Л е н а (равнодушно). Потому. (Берет свой вещевой мешок и начинает развязывать.)

М а р а т. Нет, ты скажи почему. Раз говоришь, что не будет.

Л е н а. Да потому, что он никому не нужен. Твой лес.

М а р а т. Как же не нужен? Ведь тут засухи. Летом пыль. А знаешь, что можно сделать?

Л е н а. А кто будет делать-то? Ты, что ли? У тебя штаны-то есть, кроме этих?

М а р а т. При чем тут штаны?

Л е н а. У самого штанов нету, а тоже — лес, города, башни… Сидел бы и молчал.

К а т я. Нет. Это ты неправильно говоришь. А я считаю…

М а р а т. Ладно! Дай сюда. (Схватывает с койки свои рисунки.) Эх ты! Вот из-за таких всякое дело сохнет. Нет, точно. Такие еще хуже Сеньки-хулигана. Еще гораздо отрицательнее. (Передразнивает.) «Жизнью надо уметь лавировать». Вот вы, такие, и лавируете. Эх, я во Владивостоке был! На рынке ларьки. Расческами разными торгуют, пуговицами. И молодые сидят в ларьках. Ряшки — во! Сидят и торгуют. А могли бы работать. Вот я все думал — где же они выращивались такие? Под шкафом, что ли? Чего они молодые — и пошли в ларек сидеть. И ты такая же… Пух! Про гусей заговорили, а ты сразу: «Пух. Перины набивать». У нас люди