В и к т о р. Слушайте, вам не кажется, что это наше дело — как мы жить будем?

Т а н я. А я что, спрашиваю, что ли? (Передергивает плечами.) Подумаешь! Живите как хотите. Платите вон по пять рублей за койку, и все. Десять за двоих. А то заболтаешься тут с вами.

В и к т о р. Пожалуйста, вот. (Подает деньги.) Тут у вас, я вижу, вежливость не очень в моде.

Н а т а ш а. Виктор.

В и к т о р. Что?

Н а т а ш а. Поди сюда.

В и к т о р. Ну, что опять?

Т а н я (Марату). Эй, ты, «буревестник»! С тебя пятерку сейчас получить или переводом через банк?

Марат молчит.

Как печку топить — так давай сразу, а как платить — так потом, попозже. (Кате.) Ну, ты, значит, посмотришь. Я мигом. (Выходит.)

В и к т о р. Ну что ты хочешь?

Н а т а ш а. Ничего… Просто чтобы ты сел и отдохнул. Ты ведь устал.

В и к т о р. Я-то как раз не устал. Из нас двоих я устаю обычно меньше.

Н а т а ш а. Витя… У тебя плохое настроение?

В и к т о р. Ах, оставь, знаешь, эту вечную опеку. Плохое, хорошее… Никакое у меня настроение. (Успокаиваясь, оглядывает комнату.) Да… Приехали, значит, на целину.

Пауза.

М а р а т (откашливается, Кате). А у тебя чего, чемодан украли?

К а т я (тихо). Ага. Ночью проснулась в вагоне, смотрю — нету. Я сперва даже заплакала. А потом взяла себя в руки. Верно, глупо, что заплакала?

Марат пожимает плечами.

Марат…

М а р а т. Что?

К а т я. А меня Катей зовут.

М а р а т. Катей?

К а т я. Катей. А длинно — Екатериной Васильевной. Смешно, правда?

М а р а т. Чего тут смешного?

К а т я. Нет, смешно. Я — и вдруг Екатерина Васильевна… Марат, а почему ты такой сердитый?

Входит  Л е н а.

Л е н а. Порядочки у них тут. Магазин закрытый, а нашу эту заведующую сразу туда пропустили. Уже в косынках роется. (Наташе.) А вы из Москвы, да?

Н а т а ш а. Из Москвы.

Пауза.

К а т я (кончила есть). Марат, а ты откуда?

М а р а т. С Владивостока. С Приамурья, в общем.

К а т я. Ох как далеко! А я с Курской области. Из Березани. Знаешь Березань?

М а р а т. Березань… Чего-то слышал.

К а т я. Не знаешь Березани?! Ну-у, а у нас городок хоть маленький, а хороший такой. Весь-весь деревянный. Сирени много. Все гусей держат… Сады яблоневые…

М а р а т. А как ты поехала на целину?

К а т я. Да как вся молодежь. Отпросилась у мамы — и поехала. Сперва брат мой двоюродный, а потом я.

М а р а т. А брат куда уехал?

К а т я. Брата уже нету.

М а р а т. Как — нету?

К а т я. Нету… Марат, а у вас школа хорошая была? А у нас какая хорошая! У нас в седьмом классе вечер сделали — вечер русской живописи. Учительница по литературе написала в Третьяковскую галерею. И оттуда прислали репродукции разные, книжки. Я тоже маленький доклад делала. Про Репина. Прочла книжечку и сделала по ней доклад.

М а р а т. И у нас школа тоже хорошая была. (Садится на койку рядом с Катей.)

К а т я. Ты садись. Садись как следует. (Подвигается.)

М а р а т. Слушай, ты вот про Репина доклад делала. А ты рисовать любишь?

К а т я. Люблю. Только у меня не получается.

М а р а т. И я люблю. Я тут на целине все рисовал. Травы.

В и к т о р. Что ты рисовал?

М а р а т. Ну, травы разные. Ковыль, острогалы, острец… В поле ждешь, бывает, с трактором, пока тебе горючее привезут или воды. И рисуешь. У меня всегда блокнот с собой был и цветные карандаши. Тут деревьев нету, вот травы и рисуешь.

Н а т а ш а. А вы трактористом были?

М а р а т. Трактористом. Но на тракторе мало приходилось. То на ремонт поставят. То в отгон пошлют сено заготовлять.

В и к т о р. А заработок как?

М а р а т. У меня? У меня лично — я вот за год сосчитал — по пятьсот рублей в месяц вышло.

Н а т а ш а. Пятьсот в месяц! Не много.

Л е н а. Сам себя не оправдываешь. Правильно, что сбежал.

М а р а т. Да я не из-за этого. Думаешь, я из-за брюха сбежал?

Л е н а. А из-за чего же?

М а р а т. Так… Было одно дело.

В и к т о р. Какое?

Л е н а. Украл чего-нибудь, вот и выгнали.

М а р а т (с горечью). «Украл»! Эх ты, скажешь тоже. Я из детдома ушел раз от своей глупости, так и то не воровал. «Украл»! А ты вот чего с «Ульяновского» сбежала? Самый лучший совхоз.

Л е н а. Тебе небось хулиганы нож не показывали. А мне показывали.

В и к т о р. Какой нож?

Л е н а. «Какой»! Финку.

Н а т а ш а. А как вам нож показывали?

Л е н а. Как показывали? Да обыкновенно. Учетчицей я была. На току. Один приезжает и говорит: «Припиши мне еще три ездки». А я одна. А потом еще приезжает. «Приписала?» И нож показывает.

В и к т о р. Ну и что вы?

Л е н а. «Что»? Спасибо, в столовую перевели.

М а р а т. А приписывала? Когда еще на току была?

Л е н а. А ты бы не приписывал?

Пауза.

К а т я. А ты его потом видела, этого хулигана?

Л е н а. Еще бы не видела, если он всю уборочную работал. А потом уволили, а потом опять приняли — вот недавно. А когда пошла к директору, еще раньше, а он…

Дверь с шумом распахивается. Входит  С е н ь к а.

С е н ь к а. Здорово! Татьяны нету? Заведующей. (Замечает Лену.) Приветик. Что, нету заведующей? А койки свободные есть?

К а т я. Таня вышла. А койки есть свободные. Вот эта и эта.

С е н ь к а. Есть, значит, порядок. (Кладет на койку рюкзак. Лене.) Эй ты, толстая, поглядишь. (Выходит.)

К а т я (Лене). Ну, и ты, значит, пошла к директору. И что?

Л е н а. Ничего.

К а т я. Насчет хулигана сказать?

Л е н а. Какого хулигана?.. Чего пристали-то, чего пристали? (Вытаскивает из-под койки рюкзак и чемодан.) Ничего я не знаю. (Марату.) Когда автобус пойдет на станцию?

М а р а т. Утром. Слышь, а это не тот, который тебе нож показывал?

Л е н а. Ничего я не знаю. (Берет вещи и выходит.)

М а р а т. Факт, он… Сенька его зовут. Шофер. У нас тоже работал, в «Буревестнике». Раз «ВИМы» пришли новенькие, а потом кто-то из-под замка все шприцы унес и продал по колхозам. Так считали, что он.

В и к т о р. Ну и что же? Надо было в милицию заявить.

М а р а т. А как докажешь?

В и к т о р. Ну тогда можно было просто морду набить. Не знаете, как с хулиганьем надо обращаться? Пусть он только зайдет. Я с ним поговорю. По-мужски. Забудет, как его звали.

Вбегает  Т а н я.

Т а н я (Кате). Слышь, сейчас тут директор с «Ульяновского». Петр Иванович. Машина стоит у чайной. Беги, просись к ним. Знаешь, как живут! Там девчонку на тяжелой работе не увидишь. Чтобы она помощником тракториста или мешки таскала. Еще лучше, чем в «Ушакове».

Катя нерешительно встает.

Давай скорей, чего ты мнешься? Стеганку набрось, вот малахольная-то! Думаешь, он тебя