— Не останавливайтесь! Нельзя допустить, чтобы тварь спустилась в Руины! — гремел Клбкч на своих Солдат.

Но даже Эрин это осознавала. Шкуродёр был слишком быстр. И он… он…

Червь смеялся. Он издал жуткое, отрывистое стрекотание, от которого по коже Эрин поползли мурашки. Он оглянулся, извиваясь, словно дразня Эрин и остальных. Он смеялся, издеваясь над ними.

Эрин стиснула зубы. Если бы у неё было оружие или что-то, что можно было бы бросить, она бы это сделала, но он был слишком далеко. Она слышала только этот издевательский смех, отдающийся эхом. Этот высокий звук. Она хотела закрыть уши, но они были забрызганы кровью и даже худшими жидкостями. Он был таким громким, таким повторяющимся. На самом деле…

— Что это за звук?

Клбкч наклонил голову. Эрин огляделась. Она услышала что-то ещё, другой высокочастотный звук, эхом разнёсшийся по равнине. Он исходил не от Шкуродёра. Это было что-то другое.

— Этот звук. Что это?

Он был слабым, но становился всё громче. Это был высокочастотный шум, бесчисленные… бесчисленные голоса, улюлюкающие и дико кричащие.

Йийийийийиийийийийийийийийийийийийийийийийийийи…

Эрин знала. Она выдохнула одно слово:

— Гоблины.

Они стекались с одного из холмов, бесчисленные маленькие фигуры, освещённые светом факелов. Свет создавал блики на их оружии и разношёрстных доспехах, когда они бежали к Шкуродёру быстрее, чем он мог бежать прочь. Он остановился, приподнявшись на своём змеевидном теле, казалось, не зная, что делать.

Когда гоблины приблизились, Шкуродёр хлестанул по ним. Он пронзил двух гоблинов и содрал кожу с другого, но их было так много.

Один из красных светящихся глаз Шкуродёра всё ещё сиял в теле из кожи. Эрин ощущала страх. Но антиниумы страх игнорировали. А гоблины… гоблины были другими. Гоблины всегда его чувствовали.

Они набросились на массивного червя, пригибаясь перед ним, когда он размахивал руками-отростками. Он кусался и визжал, но гоблины тоже визжали, громче него. Шкуродёр попытался вывернуться, но его поймали.

— Не может быть, — недоверчиво произнесла Эрин.

Но гоблины наступали, маленькие зелёные демоны с глазами, которые вспыхивали красным в лунном свете. Они были просто вредителями. Низшим видом монстров.

Но они были быстрыми. И они были повсюду. На каждого, кого убивал Шкуродёр, приходилось ещё пятеро колющих, кусающих гоблинов.

Они были не ровня Шкуродёру. Не ровня нежити. Но они добивали раненых, нападали сзади.

Они были трусами.

Шкуродёр извивался. Он рвал направо и налево, изверг, червь, паразит, живущий в мёртвой плоти. Он вышел из Руин, ужас из прошлого. Но гоблины кололи и кололи, и его уязвимое тело кровоточило.

Он рухнул, придавленный тяжестью бесчисленных маленьких тел. Шкуродёр бился и визжал, но гоблины заглушали даже это. Они кололи, кусали, жгли его кислотой и огнём.

Маленькие баночки с кислотой. Они разбили их о бок Шкуродёра, отпрыгивая в сторону, когда его красная кожа начинала дымиться, а сам он – корчиться в агонии. И огонь… пылающее огненное существо танцевало вокруг Шкуродёра, сжигая его, заставляя красного червя извиваться, когда пламя опаляло его незащищённую плоть.

Рагс. Со своего места на холме Эрин увидела маленькую гоблиншу, управляющую огнём. Её руки светились красным, а лицо и тело освещались пламенем, когда заклинание снова и снова опаляло Шкуродёра.

Она подняла меч, который сиял, словно золото, хотя был бронзовым, и вонзила его в голову монстру. Шкуродёр завыл, и мёртвые завыли вместе с ним. Затем он медленно рухнул.

Шкуродёр, хранитель руин Лискора, смерть авантюристов и похититель плоти, открыл рот, чтобы взвыть в последний раз. Рагс опрокинула ему в рот банку с кислотой, и он забился в конвульсиях. Она вонзила меч глубже, и его тело дёрнулось. Один раз. Два раза.

А затем он умер.

Мёртвые стояли неподвижно, глядя на тело Шкуродёра. Затем они медленно зашевелились. Те, кто был ближе всех к живым, сражались и умирали. Но остальные ушли. Назад, за город, прочь от трактира. К руинам, по длинным тёмным коридорам, в тёмные места. Назад к месту, где они умерли и воскресли. Назад к своему логову.

Назад домой.

Всё было кончено.

***

Клбкч из Свободных Антиниумов, Прогнугатор Улья и Главный Стражник Лискора, убрал в ножны свои клинки, когда последний зомби перестал двигаться. Он спокойно оглядел поле боя, убедившись, что все трупы лежат неподвижно.

Эрин стояла рядом с ним, тоже ничего не говоря. Просто смотрела.

Смерть. Она видела её повсюду. Трупы, ошмётки и кровь, запятнавшая землю…

И друзья.

Кнайт лежал у входа в трактир, раскинув руки в стороны. Другие Рабочие лежали вокруг него, всё ещё вцепившись в мёртвых врагов. Ещё больше усеивали холм. Взгляд Эрин выхватывал каждого из них, пока Солдаты собирали тела.

Так много смертей. Так много горя и боли. Но, по крайней мере, одна маленькая часть мира была правильной.

Эрин уставилась на Клбкча. Её руки дрожали, но он взял их в свои. Его руки были прохладными и гладкими. Чужие руки. Руки друга.

Он жестом указал ей на трактир, который всё ещё стоял. Свет играл на его потрёпанных стенах, но это был дом. Дом. Место для отдыха. Место, где можно быть в безопасности.

Место, которое стоит защищать. И спустя столько времени её первый гость снова вернулся.

Слезы застилали глаза Эрин. Но Клбкч только щёлкнул своими мандибулами и поднял их. Самое близкое выражение, похожее на улыбку.

Они молча подошли к двери. Эрин посмотрела на Кнайта и осторожно сложила руки антиниума поперёк его груди. Клбкч наблюдал за тем, как она это делала, и видел, как она вытирала слёзы.

Эрин стояла в дверях и смотрела на Клбкча. Он смотрел на неё и видел девушку. Возможно, женщину по некоторым меркам, но ещё юную. Её одежда была покрыта кровью и грязью. В одних местах она была порезана, в других – в синяках. Насилие, смерть и потери немного состарили её. Но что-то всё ещё в ней сияло. Что-то яркое.

Клбкч мог бы сказать многое. Но ничего из этого не было правильным, подходящим. Поэтому он сказал единственное, что мог:

— Приветствую, Эрин Солстис. Могу я войти?

И она улыбнулась и заплакала, и на мгновение…

Всё снова было правильно.

1.45

Она бежала назад. Назад, к городу, где оставила своих друзей. Возможно, они являлись её друзьями, а может, это было просто пустое слово. Но они звали