и мерзко! Чувство такое что искупался в говне, крови и блевотине… Частично утешало то что всё это не просто так им сделано. Приблизиться к верхушке ОУН и устроить среди них безжалостную бойню, ради того чтобы его соотечественники спокойно смогли жить на этой земле без риска возрождения новых украинских нацистов.

Может теперь не будет Одессы, пахнущей жареным мясом из Дома профсоюзов, а в Донецке не появится Аллея ангелов? И дядя Юра не погибнет под Дебальцево, пытаясь закрыть «котёл» для окружённых «укропов»? Оправдана ли цена, вот в чём главный вопрос? Кем он стал, тот Саня который всего два месяца назад старался решать все конфликты мирно и мечтал о наказании врагов лишь в своём воображении? Теперь Александр огрубел, стал убивать врагов десятками, не гнушался пытками ради необходимости, ожесточился под влиянием новой действительности, и твёрдо убедился что гуманизм, доброта, всепрощение и попытки не обращать внимания на зреющий здесь нарыв в будущем обернутся большой кровью со стороны тех кто считает все эти понятия со стороны России синонимом слова «слабость». А значит — надо продолжать делать дело, давить этих тварей пока они не набрали силу! Да, рай теперь для него точно закрыт, это без сомнений, но кто готов пойти на самое страшное ради тех кого считаешь своими? Только тот кто ценит свою жизнь меньше чем чужую.

Короткий тычок ножом в грудь и окровавленный кусок мяса, который раньше был крепким взрослым мужчиной, затих навсегда. Осмотревшись, не забыл ли он чего важного, Саша вышел из склада и аккуратно закрыл за собой дверь на замок, который лежал внутри на том же верстаке. Была мысль поджечь строение, чтобы скрыть все следы, но на пожар обязательно сбегутся местные обитатели и привлекут внимание целого района. Приедут пожарные, найдут трупы, сообщат властям… Нет, пусть лучше все думают что внутри никого нет. Конечно, потом оттуда потянет трупным смрадом из-за тёплой погоды, но когда это ещё будет? Пройдут дни, может и недели. А ему пора домой… Принять душ, наскоро постирать одежду от крови националистов и спать, будучи готовым к кошмарам. Но винить некого, он сам принял свою судьбу и теперь не имеет права бросать дело в самом начале.

Он прошёл обратно весь путь до Городоцкой, низко надвинув шляпу на глаза, чтобы вылезшие обитатели окрестных домов не запомнили его лицо. Хоть и темно уже, но мало ли? Хоть мозг и твердил что Саша всё сделал правильно, но на душе было муторно и погано. Пытать и убивать людей, пусть даже и врагов, не каждому под силу, физически и, главное, психологически. Это оставляет свой след внутри, и человек живёт до конца жизни с таким грузом. Кто сильный — справится, слабый — сопьётся или повесится, не в силах больше каждую ночь слышать голоса своих жертв. Что ждёт именно его? Время покажет…

Глава 49

Москва, Кремль.

25 мая 1940 года, поздний вечер.

Лаврентий Берия.

Сегодня, как и довольно часто до этого, Сталин вызвал его к себе когда за окном уже сгустились сумерки. Причина была ему неизвестна, Поскребышев ничего не объяснил и нарком терялся в догадках, невольно вспоминая свои возможные огрехи.

В знакомом кабинете Вождя, кроме него самого, Лаврентий увидел только двух человек: начальника Генштаба РККА Шапошникова и наркома НКИД Молотова. Оба сидели за длинным столом и перебирали бумаги в своих папках. Берия поприветствовал всех находящихся в помещении и, после приглашения Сталина, занял своё место.

По обыкновению раскурив трубку Иосиф Виссарионович встал из-за стола и начал неторопливо прохаживаться, вынуждая остальных всё время смотреть на него. Лаврентий знал что так Вождю легче думается и уже давно привык к такой манере руководителя страны.

— Борис Михайлович, уже довольно позднее время поэтому не буду вас зря утомлять… — начал беседу Сталин, остановившись напротив Шапошникова. — Я бы хотел услышать ваши прогнозы по ситуации во Франции. Что вы можете сказать нам по этому поводу?

Тот сделал попытку встать но Иосиф Виссарионович успокаивающе махнул рукой, показывая что он может остаться сидеть за столом.

— Товарищ Сталин, исходя из наших разведданных, полученных от нескольких независимых друг от друга источников, стратегическая обстановка для союзных англо-французских войск складывается довольно угрожающая… — сказал начальник Генштаба, снова открывая свою папку. — Немцы развивают наступление сразу в нескольких направлениях и в большинстве случаев навязывают противнику свою волю. Они хорошо усвоили основополагающую суть «блицкрига» и теперь методично воплощают её в жизнь, так же как и в Польше. Большая часть регулярных французских частей либо разгромлены и беспорядочно отступают, или понесли настолько тяжёлые потери что их боевая ценность очень мала. По сути, авиация Республики уничтожена и не имеет возможности как-то помешать немцам. Коммуникации французской армии частично перерезаны, снабжение войск всем необходимым сильно урезано, но главное что их солдаты и офицеры с каждым днём всё больше утрачивают боевой дух. У них остались, в основном, только резервные дивизии второй линии но их боевая эффективность много ниже чем требуется для хорошей и упорной обороны. Более того, есть сведения что в Париже самые высшие армейские круги окончательно отдали инициативу фашистам, смирились с поражением и, несмотря на энтузиазм некоторых французских генералов вроде де Голля, дальнейшие перспективы Франции видятся весьма мрачно.

Он перелистнул страницу и снова заговорил, временами заглядывая внутрь.

— Что касается окружённой группировки войск союзников прижатой к морю в районе Дюнкерка… Там ситуация характеризуется мною как критическая. Отрезанные от снабжения и не успевшие оборудовать оборонительные рубежи под городом, английский экспедиционный корпус и примкнувшие к нему некоторые французские части ежедневно подвергаются мощным авианалётам. Английские самолёты, взлетающие с баз южной Англии, пытаются прикрыть свои войска но это не всегда получается. Обе стороны несут серьёзные потери в авиации и пилотах, над проливом завязываются ожесточённые воздушные схватки. По нашим оценкам такой накал боёв не может продолжаться долго, кто-то скоро выдохнется, поэтому союзники и немцы отчаянно пытаются использовать принцип «последнего батальона» на чаше весов победы. Вчера танки генералов Клейста и Гудериана внезапной ночной атакой прорвали позиции англичан западнее Дюнкерка и ворвались в город. Но тут, что называется, нашла коса на камень… Дело в том что у них довольно мало пехоты, а в уличных боях без неё никак. Они, конечно, бросили на прикрытие своих танков тех пехотинцев которые у них были, но из-за разногласий с генералом Рундштедтом и нехватки транспорта её оказалось недостаточно. В результате англичане смогли опомниться,