его выстрелы посыпались один за одним, пока он хладнокровно не отстегнул магазин и на поставил второй, запасной чтобы теперь уже размеренно стрелять, вздрагивая всем телом.

Я посмотрел в конец туннеля, там царил хаос и крики.

Кстати, мёртвые не кричат.

Кабыр выстрелил весь второй магазин, перекатился и стал его хладнокровно заряжать, причём стрелять уже не стал, но в прицел пару раз посмотрел.

— Я, Аркадий Ефимович, так считаю. Если убить англичанина, то будет могилка. А если хорошенько ранить, то его товарищам придётся его тащить, лечить, тратить силы. Один раненый, который не в состоянии ходить, может вывести из строя двоих-троих бойцов.

— Фига ты умный стал, Кабыр!

— Был. Я и не говорил, что дурак. Так вот, там теперь шестнадцать раненых.

— Четыре промаха?

— Ну, там суета, кутерьма, — он закончил дозаряжать второй магазин. — Пошли проводим оставшийся отряд?

Я кивнул. Соблазн завестись и уехать был велик, но если самый хладнокровный в каганате охотник считает, что надо посмотреть, как англичане, то имеет смысл прогуляться, тем более что Шило всё ещё со мной.

…

Мы дошли до конца туннеля, где кое-что было видно даже без специальных очков. Засады не было, противника тоже.

Англичане зачем-то спрятались от дождя внутри туннеля. Надо сказать, что мотоцикл они услышали и костёр затушили, но противостоять снайперскому огню из туннеля не смогли. Да и что бы они сделали? Сидя у костра, человек сам себя слепит, а сидя у выхода из туннеля, стрелять в кромешную тьму было бессмысленно. Да и куда им тягаться с хакасским снайпером?

Крови было много, я подобрал шесть винтовок и кое-что из амуниции

— Они держат под прицелом выход из туннеля. Впрочем, не страшно.

Он присел и ещё пару раз пальнул.

Британская пехота ответила довольно дружным ответным огнём, по стенкам чиркали искры рикошета от попаданий. Мы залегли, вернее Кабыр присел, а я улёгся на пол, прижавшись к нему как родному и подумал, что для министра провожу время чересчур весело и непринуждённо.

Кабыр на сотню выстрелов отвечал всего одним, но чувствовалось, что в отличие от противника бил только на поражение, правда сегодня на него напал рациональный пацифизм.

— Взвод. Бегают, чего-то орут. Один другому в морду зачем-то дал. А что значит «смелли скотсман»?

— Ругаются между собой. Бей своих, чтоб чужие боялись.

— А… понятно, знаменитый этикет. Только я себе его несколько иначе представлял.

Он вскинул оружие, но не выстрелил.

— Что такое, Кабыр-джан?

— Уходят, оттаскивают своих. Орут чего-то про буллокс, про дак, про берк.

— Это они ругают местного лесного духа.

— Зря они так, он по-английски не понимает, не обучен. Ладно, по всему видать, туннели им больше не нравятся.

— Значит, метро наше?

— Какое метро?

— Ну, туннели.

— Выходит, что так.

— А ты красавчик, Кабыр.

— Да. Никого не убил, две трети взвода ранил, включая офицера, вон он как орёт. Певец, наверное, голос знатный. Но это он зря, так можно внимание медведя привлечь. Кстати, найом Аркадий, а мне кроме похвалы, за этих подстреленных премия будет?

— Да, по стольнику за каждого тяжелораненого. А как ты такого добился, столько попаданий, весь пол в крови и никаких трупов?

— В жопу англичанина попасть проще, чем белке в глаз.

— Резонно. Поехали к кагану, если ты свой охотничий инстинкт полностью утолил?

Глава 12

Небо, юрты и политика

Когда долго едешь внутри гор, а потом внезапно оказываешься на открытом пространстве, то на пару секунд не можешь сообразить, где потолок, а потом сердце сжимается от восторга, и голова сама собой задиралась к небу.

Небо бескрайнее, оно не знает никаких границ и нигде не кончается.

— Аркадий, а притормози своего железного коня, — на открытом воздухе дышалось легче и Кабыр Онаакович, зверски зевнув, попросил остановиться.

— Чего так? Англичане?

— Да какие там англичане, мне просто надо пойти пообщаться с духом леса.

— Чего⁈ Это типа местная магическая сущность?

— Аркадий, в кусты мне надо сбегать, ну, трудно догадаться⁈

— Ааа… Извини, тупанул.

— Давай, здесь останавливай, пока ещё в чащу не забрались, полтора часа уже терплю.

— Так могли бы и в туннелях, если что! Или это оскорбит духа гор?

— Это оскорбит мой хакасский охотничий нюх, когда мы поедем обратно, потому что в туннеле моче некуда деваться, ни впитаться, ни выветриться.

— Резонно. Что-то я после неожиданной встречи с гренадёрами соображаю плохо. Ладно, давай сделаем небольшую паузу, я как раз Фёдору наберу.

…

Фёдор вылетел примерно час назад, но судя по пустому небу, до этой местности ещё не добрался или напротив, уже улетел.

— Фёдор Иванович, у тебя всё хорошо?

— Связь плохая, слышно через раз.

— Тебя тоже. Ничего, война кончится, натыкаем ретрансляторов, связь будет ого-го.

— Что?

— Ничего. Там наших батыров не видать?

— Зону проверил, есть следы костров и стоянки в квадрате два — сто девять. Тебя не увидел.

— Мы, наверное, припоздали.

— Заблудились в туннелях?

— Типа того. Спасибо за информацию, посмотрю, что за квадрат такой.

— Я закончил облёт, возвращаясь на базу. Через час вернусь, снова буду искать.

— Нет, займись задачами для де Жерса. Мы, если что, магией вернёмся на базу, туннель мне нужен только, чтобы к месту попасть первый раз.

— Как скажешь. Конец связи.

— По телефону это не обязательно.

Развернул карту. Действительно на пределе территории каганата, а может и за пределами, был такой квадрат леса с парой ниток.

В южной части каганата дороги были бывшими широкими тропами, по которым регулярно осуществлялся перегон табунов, но в центральной и северной части широкие тропы превращались в узкие и малозаметные, по которых ходили только звери, а за ними охотники. Торговли и миграций между поселениями отсутствовало. С одной стороны, это было хорошо, это затрудняло передвижения ногайцев, особенно между горами и долинами, неудобное пересечение рек, тяжёлый проход сквозь леса.

С другой стороны, даже мне, хотя бы примерно знающему, где тусуется Юба, найти его тоже было трудно. И доехать, чёрт подери, было трудно.

Когда мы с Кабыром докатились до неширокой, но по-сибирски глубокой реки, он действительно заметил какие-то свежие следы конницы.

— По нашим данным, ногайцы так далеко не забирались, могут это быть юбовские бойцы?

— По следам трудно что-то сказать. Но