— Ну смотри, Филипп. Девушки мне, само собой, нравятся.

— Я заметил. Вон как ты на них, они на тебя. И не краснел. Понятно, ты же как кавалерист на коне сидел.

— У меня просто нет комплексов. Короче, я этот вопрос обмозговал и считаю, что ещё слишком молод. Вот появится жена…

— Молодая и красивая.

— Да, это так. Но она моментально станет отвлекать от дел. А для меня сейчас создание города на первом месте. Вот допустим, сейчас я в Барнауле, так?

— Так.

— А она скажет, к девкам разгульным ездил. Будет скандал.

— Ревнивая? А ты женись на не ревнивой.

— Дык к ним, Филипп, не прилагаются книжечки с характеристиками.

— А спросить?

— Как? Мадемуазель, позвольте полюбопытствовать, не ревнива ли Вы? Не склонны ли Вы к скандалам на ровном месте? Не является ли Ваша матушка человеком склочным, который станет мне непременно указывать что, где и как делать? Ну, что она ответит?

— Попытается не быть такой.

— Все пытаются, на раннем этапе. Парни тоже, — мы остановились у нотариальной конторы и заглушили технику, — не говорят, что каждый вечер станут пропадать на охоте. Или что играют в карты. Или пьют как полковые кони. Или что через два месяца потеряют работу и будут сидеть дома и нудеть, что начальник мудак и работы в стране нет.

— Не все парни такие!

— Парни меня не интересуют. Это я к тому, что идеальных людей нет, а мне сейчас как в песне. Если б я был султан, был бы холостой.

— Вы султан⁈ — испугано спросила девушка, помощник нотариуса. — Нам надо было такое указать в документах!

— Нет, я не султан, просто граф. Ничего не надо менять!

— Фух. Посидите минуту, сейчас нотариус освободится и заверит Ваше завещание.

— Чудненько, теперь и умирать не страшно.

— Ну, что Вы такое говорите, молодой человек? Вам ещё жить и жить, — девушка приветливо мне улыбнулась, а я ей.

— А может, она права, — буркнул Филипп.

— Кто?

— Твоя жена, ну то есть гипотетическая жена, так-то у него нет жены… — он посмотрел на девушку. — Зато есть невеста, баронесса.

— А я, может, не хуже баронессы, — огрызнулась помощница и ушла.

— В чём права? О чём ты, Филипп?

— Что ты, может быть, кобель и бабник.

— Какой же я кобель, если ни с кем даже не целовался?

— А знаки внимания?

— Это просто вежливость.

— Флирт! Неприкрытое заигрывание!

— Тебя что, инквизиторы покусали? Сдурел? Я молодой неженатый парень, захочу и женюсь на первой встречной.

— Вот женись и храни ей верность, а не строй глазки всем девкам!

— Уймись, Филипп, что вообще на тебя нашло? Всё, вот тебе завещание, храни его как полковое знамя, только учти, что помирать я не намерен. А теперь погнали на телеграф.

— Куда?

— Раз телеграмм нет, то туда.

Телеграф, он же почта и междугородный телефон, был суетным и душным помещением.

Взяв бланк отправления, я отметил графы «срочно» и « лично в руки», вышел на улицу и принялся писать на свежем воздухе.

Министру иностранных дел Российской империи ТЧК

От министра иностранных дел Южного Алы Тау ТЧК

Нота протеста ТЧК

Каганат Южный Алы Тау выражает протест и возмущение тому факту ЗПТ что государственная служба казначейства пособничала проникновению в город Николай группы злодеев ЗПТ которые поименовали себя как некие инквизиторы ТЧК

Злодеи совершили нападение с применением оружия и магии на министра иностранных дел Бугуйхана ЗПТ избили ЗПТ покалечили и похитили ТЧК

Большая часть указанных лиц была убита службой безопасности каганата ЗПТ оставшийся в живых организатор нападения жив ЗПТ помещён под стражу ЗПТ где даёт признательные показания ТЧК Возбуждено уголовное дело по статье ЗПТ предполагающей казнь.

Просим провести проверку и наказать виновных ТЧК Просим предоставить пояснения письменно в адрес посольства в Кустовом или в Николай ТЧК

Перечитал. Ну, более или менее мысль отражает. Конечно, настоящие дипломатическое послание пишутся куда более тонким языком, намёками и округлыми фразами. Тут мне ещё учиться и учиться. С другой стороны, фигня творится в режиме нон-стоп, реагировать надо сейчас и лучше отреагировать глупо, чем никак, потому что пройдёт время и все такие: какая Инквизиция? Не было никакой Инквизиции!

Если подумать, реакция российских властей, где они открестятся и скажут «я не я, лошадь не моя», то есть что никакой инквизиции они не помогали, меня полностью устраивает. Так я исключу имперцев от этой истории и могу делать, что хочу, могу судить старика, могу вести с инквизиторами дипломатию.

Если с ними вообще можно вести диалог. Пока что старик такого ощущения не оставил. Я, конечно, не инквизитор, пытать его не стану, но очевидно, что он не станет давать никаких признательных показаний.

Поскольку телеграфу ещё работать и работать, а Филипп пошёл в местный киоск закупиться газетами и журналами, справедливо подозревая, что одинокими вечерами в Николае ему будет скучновато, то я взял мобилет и набрал Тайлеру.

— Да, Слушай, ты же в курсе про мою историю с инквизиторами, ту забавную, где меня похитили, чуточку побили и везли, чтобы пытать в Риме?

— Рим — это красиво и романтично. Увидеть Рим и умереть!

— Так говорили про Париж. И вообще по такой схеме я согласен не видеть ни Рим, ни Париж, а жить долго и счастливо в пределах империи, тем более она имеет склонность становиться больше. И так здоровая, за жизнь не объездишь.

— В общем, я, да, знаю. Я ведь прикомандирован к де Жерсу.

— Ты сам себя прикомандировал.

— Я посчитал, что война ведётся на территории каганата, значит внутреннее дело, а я, если мне не изменяют слегка поражённые алкогольными парами мозги, министр внутренних дел. Вот и получается…

— Да я не против. Только дело возникло по твоему профилю.

— Расследование преступления?

— Мы словили старика Никосия. Кстати, не факт, что его зовут именно так. Но что, как, откуда, он не говорит, молчит как рыба об лёд.

— А как мне его искать, если и так известно, где он? То есть, смысл?

— Мы, Тайлер, ничего не знаем про инквизицию, про его цели, про то, какими законами он руководствуется. Он ведь просто появился и устроил