– Не подходи! – крикнул Мируэ, выхватив из-за пояса длинный кухонный нож. Диего вырвал оружие из руки щенка, подхватил его и взвалил на плечо.

– Пусти! Пусти меня, скотина!

Стена под лестницей содрогнулась и пошла трещинами. Уикхем выскочил наружу за секунду до того, как стена лопнула, словно мыльный пузырь.

– Scutem![18] – крикнула Диана.

Невидимый щит прикрыл их от града осколков, а над проломом в стене прогремел знакомый Уикхемам голос:

– Вы что делаете, идиоты?! Мальчишку велено доставить живым!

В оседающей каменной пыли и хлопьях известки появились три человека, но четвертый растолкал их, бросился к пролому, вскинул руку, в которой вспыхнул огненный шар, – и замер. Перед Уикхемами стоял доктор Анастазия, но почему-то вместо того, чтобы метнуть шар, он застыл, пристально глядя на Диего.

– Отдайте мальчика, – тихо сказал профессор, но оборотень отступил, крепче прижав к себе мальчишку, который извивался в его руках, как змея, тщетно пытаясь вырваться.

– Чего вы ждете?! – крикнул из-за его спины бартолемит. – Убейте их!

– Сами убивайте, – ответил Анастазия, погасил шар и отступил, скрестив руки на груди.

– Беги отсюда! – яростно зашипела Диана. – И щенка с собой забери!

– Но… как же… а ты?!

– Отвлеку их на себя!

– Но я…

– Ты вернешься за мной. Диг, беги! – Она повернулась к щиту, который уже задрожал под градом заклятий со стороны бартолемитов, вскинула руки и развела их в стороны. Между ее ладонями вспыхнула огненная дуга. Мируэ от изумления даже перестал брыкаться. Оборотень сделал шаг назад, другой, третий, развернулся и опрометью бросился прочь от дома.

Риада, замок Редферн

Маргарет пригубила чай и открыла еще одно досье на кандидата в рекруты. Сегодня ей не очень хотелось этим заниматься, но предстояло одно неприятное дело – точнее, еще один допрос, и она хотела оттянуть этот момент. Энджел, который уже почуял неладное, с неестественным энтузиазмом читал досье через ее глаза; Джеймс после подвига в Ла Мадрине отправился вздремнуть и до сих пор спал с чувством выполненного долга. Пойманных бартолемитов мисс Шеридан передала в руки ведьмы и более не волновалась об их судьбе. Еще никому не удавалось утаить что-либо от Джен, когда она была голодна.

Наконец стук в дверь прервал интереснейшее чтение; Маргарет с удовольствием захлопнула папку, щелкнула пальцами, и дверь отворилась.

– Шеф уже говорил вам, чтоб вы такого не делали, – недовольно сказала ведьма. – Вдруг это не я?

– Ну да, вдруг это прокравшийся в замок бартолемит. Он-то точно будет стучать.

– Шеф просит вас спуститься в тюремный блок.

– Пленные рассказали что-то важное? – оживилась Маргарет; Энджел принялся расталкивать Джеймса.

– Нет, эти пока все еще рассказывают. Я их основательно разговорила. – Джен сыто облизнулась. – Немного отощала, пока была в Виллере, добывая щенка, на которого шеф и просит вас взглянуть. Там есть еще один – говорит, перспективный.

Мисс Шеридан поднялась, накинула жакет и в сопровождении Джен направилась в тюремный блок. Ведьма за минувшие почти два года прониклась к ней некоторым почтением – хотя довольно часто смотрела на нее, как кошка, которая видит призраков. Маргарет от этого было неуютно – ей казалось, что ведьма различает души Редфернов.

Дядя поджидал их в кабинете над допросными. На столе стояло большое зеркало. В нем отражалась камера на двоих – на одной койке съежился белокурый молодой человек в хорошем костюме, который, однако, пребывал в полном беспорядке; на другой сидел юноша с темными вьющимися волосами и черными глазами, с любопытством разглядывающий соседа по камере.

– Добрый день, дядя, – сказала мисс Шеридан и потрепала по ушам Кусача, который радостно устремился ей навстречу, размахивая хвостом-бубликом. – Ты звал?

– Да. Присаживайся, посмотришь на театр.

– Театр?

Бреннон замялся.

– Так мы во время оно, когда я еще служил в полиции, называли подсаживание одного уголовника в камеру к другому, чтобы разговорить обоих, – быстро пробормотал он.

Маргарет улыбнулась. Дядюшка по привычке волновался насчет того, что можно, а что нельзя слышать юной леди.

– Кто это?

– Беленький – мальчишка из Виллера, – пояснила Джен. – Некий Флоран Моррель. Черненький – Паоло Челлини, пойман в Иларе после попытки пролезть к Фаренце.

«Отважная душа», – заметил Энджел.

«Малолетний идиот, – добавил Джеймс и тут же обеспокоенно спросил: – Надеюсь, никто из них нам не родственник?»

«Не похоже. О втором мальчике упоминал дядя, а вот первый… впрочем, сейчас узнаем».

– Кто вы? – спросил Паоло Челлини по-иларски.

Моррель приподнял голову от подушки и сделал знак, что не понимает. Паоло, подумав, повторил вопрос на латыни. Бывший комиссар возмущенно засопел и зашарил в кармане в поисках булавки-переводчика.

– Я Флоран Моррель, – сказал белокурый молодой человек и тоже сел. – А вы?

– Паоло Челлини. Как вы здесь оказались?

– Меня притащило сюда какое-то ужасное существо, – пожаловался Моррель. – Кажется, оно женского пола… я не уверен. Я ни в чем не уверен! – в отчаянии крикнул он и сжал голову руками. – Я хочу отсюда выйти! Боже мой, я здесь умру! Я не хочу умирать!

– Ну-ну. – Паоло осторожно похлопал его по плечу. – Не убьют же нас прямо завтра.

От этих слов Моррель задрожал всем телом и забился в угол койки.

– То есть я хотел сказать, что мне никто не угрожал убийством. А вам угрожали?

– Я не помню, – пролепетал Моррель. – Столько ужасных событий…

– Ага, конечно, – фыркнула ведьма. – Несчастная жертва обстоятельств!

– Откуда вы?

– Из Виллера. Это в Мейстрии. Меня похитили прямо с улицы!

– Правда? – удивленно спросил Челлини. – Странно… я-то тут оказался по довольно весомому поводу.

– Вы преступник? – с опаской осведомился Моррель.

– Вероятно, я стал им, сам того не зная.

– Как это?

– Сложно объяснить. Вы учились в университете?

– Я учусь, на факультете экономических наук. А вы?

– В Аквинейском, кажется, на юриста. Я не уверен, решение принимал отец. Неважно. – Глаза Паоло мрачно вспыхнули. – Кого вообще волнуют эти юридические бредни? Там я познакомился с настоящими, стоящими людьми… по крайней мере, мне так казалось, – с горечью заметил юноша. Моррель смотрел на него с некоторым беспокойством. – Мы устроили кружок, где изучали труды ученых и философов, обсуждали справедливое переустройство общества… Тьфу!

Моррель встревоженно заерзал на койке.

– А потом однажды в кружок пришел один человек, – продолжал Паоло. – В университете Аквинеи принимают вольнослушателей за небольшую плату, и этот мужчина пришел на лекцию профессора Морелли, посвященную идеям утопистов. Мы еще удивились, что этот человек делает на лекции – ему было лет тридцать пять на вид… а потом он оказался и на собрании кружка, которое вел профессор Морелли.

– О боже… – прошептал сын торговца. – Не может быть! А когда это было?

– Полгода назад, может, больше. Не помню. Он сначала только слушал, потом стал задавать вопросы, и мы тогда подумали, до чего же они верные, черт возьми! Легко болтать о всеобщем благе, а как его получить, если большинство людей бессильны перед продажной армией, полицией и богачами?!

– Отлично звучит из уст сынка иларского генерала из семейства, которое уже сто лет безуспешно пытается разориться, – проворчал бывший комиссар.

Редферны зафыркали.

– И вот однажды он сказал…

– Простите! – вырвалось у Морреля. – Простите, но этот человек – это был высокий худощавый, но сильный мужчина, с черными длинными волосами, черноглазый, смуглый, как цыган, со шрамом слева на щеке? – Юноша провел пальцем по лицу, показывая шрам.

Челлини подпрыгнул:

– Да! Да! Именно этот! Откуда вы знаете?!

– Он посещал наши кружки в университете Святого Иеронима, в Виллере, где я учусь… учился… меня