тебе. Наш остров, гипноз, отключение - и вот я вновь перед тобою... Разве не за этим ты отправилась в «Союз»? Разве не в этом заключался твой хитроумный замысел? - Гоголон протянул Кимико массивную ручищу робота. - Пускай мы и повздорили, наиболее подходящего момента для примирения мне не подобрать. То, что тебе повстречался именно я - волшебство теории вероятности. Залазь, пока остальные не заметили нас: судя по тому, что я успел увидеть, эти пятеро категорически против всего живого.

Задира послушно перепрыгнула на ладонь робота. Пф, ещё бы: подмога прибыла оттуда, откуда её совсем не ждали. Буквально с неба свалилась. Балансируя как эквилибрист, шагающий по канату, она перебралась на гиганта и без тени страха нырнула в кабину. «Больше никакого нытья, - всё это время размышляла Тихоня, чувствуя на себе взгляды копошащихся снизу мутантов. - Никогда и ни за что в жизни. Обещаю, даю слово, клянусь: в следующий раз я сложу лапки, только когда мне отсекут голову. Я предусмотрела столько переменных, что теперь их введение - лишь вопрос времени. Мой меч - карандаш; мой щит - лист бумаги. Ту, кто просчитала всё наперёд, убить нереально».

* * *

- Посвети-ка немного, у меня тут кое-что припрятано, - попросил Давид. - И предлагаю опустить все эти переходы на «ты»... если ты не против, конечно.

Антон вцепился в не понаслышке знакомую серебряную зажигалку; он не знал, радоваться ему или же тревожиться. С одной стороны, Мариус спас его; спас теперь уже дважды. С другой - это он стрелял в Кимико. «Выходит, именно та банда, в которой они с Первым за главных, преследовала девушку. Именно они убили её родителей, убили Масами, убили Тому... Хотя это уже давно стало ясно; ещё после той безумной стычки на дороге. Да вот только стычка та ещё больше всё запутала. Чёрти что...» Бойченко понадеялся на мужскую солидарность: он нутром ощущал, что все козыри вот-вот будут вынуты из рукавов, и Мариус оголит пред ним факты, как оголяет жених невесту в первую брачную ночь.

- Держу пари, у тебя ко мне уйма вопросов... - сказал Давид, пыхтя и извлекая из-за пазухи две пары очков; с похожими на объективы фотоаппарата моноклями, они напоминали гибрид пенсне и очков ночного видения. - Я выложу всё начистоту: по-видимому, нам обоим припудрили мозги. Но прежде пообещай, что не станешь валять дурака. Тебе чудовищно повезло, что мы встретились и я вытащил тебя из мясорубки, но через пару минут здесь начнётся настоящее шоу.

- Либо я в аду, либо окончательно спятил, - пробормотал Бойченко, сглатывая слюну.

- Практически так. А теперь на выход, а то ты мне коленом все бубенцы отдавил.

Никогда ещё Антон не чувствовал себя настолько уставшим; он ощущал себя пластилином, из которого можно вылепить всё что угодно. Мертвенный огонёк зажигалки въедался в зрачки и тут же расплывался. Ротовую полость заполнял мерзкий металлический привкус. Ныл каждый позвонок, каждый сустав. Всё это было следствием не столько физического, сколько эмоционального перенапряжения.

Когда Бойченко выбрался из шкафа, глазам его предстала кошмарная картина. Люди, ещё совсем недавно смотрящие на него; касающиеся его; с бледными, как посмертные фотографии, лицами, которые до сих пор мелькали перед глазами - все они были убиты. Выложенный мозаикой тупик, в котором покоился их спасительный гроб, напоминал скотобойню в часы пикового производства. К горлу подкатил комок, и Антон приложил ко рту ладонь, стараясь не выплеснуть наружу содержимое и так пустого желудка. Дурманящий запах крови обжигал миндалины. Глаза заслезились ещё сильнее. Ещё чуть-чуть - и Бойченко рухнул бы в обморок, но Мариус ободряюще похлопал его по плечу:

- Если тебя не вырвет в течение трёх минут, то угощу сигареткой... - он протянул Антону крохотные очки. - Мирророкуляры. Надевай их, и погнали.

Очки оказались легче пёрышка. «Навороченная супер-примочка из будущего» - подумал Бойченко, аккуратно ощупывая выпуклые линзы и вспоминая фильм «Внуки шпионов». Стоило Антону приблизить их к лицу, как дужка сама деформировалась под его переносицу. Объективы присосались к глазным впадинам, словно очки для плавания. Окровавленные плоскости стен тут же покрылись координатной сеткой, а снизу побежала строка из сложных геометрических фигур. Необычная экипировка позволила на время забыть о мертвецах, но те сами напомнили о себе. Покойники начали шевелиться. Извиваться и трястись. Пальцы их сжимались и разжимались, а суставы выгибались под неестественными углами.

- Мама родная... - Антон попятился к шкафу. - Ч... что происходит?..

- Метаплазия. Очень скоро они превратятся в «кадавров». Кишащие горы кровожадных чертей.

- Чертей?

- Зловещая паства Гвонвы, - Давид прислонился к стене и принялся фокусировать правый окуляр: очки еле слышно пискнули. Мариус приподнял ногу, а затем, как какой-нибудь человек-паук, пополз по мраморной кладке в сторону потолка. Добравшись до самого верха, он обернулся к Бойченко. - Особого приглашения ждёшь? А ну двигай за мной.

Два старика, на телах которых Антон всё это время стоял, потянули к нему усеянные порезами руки. Древний хтонический ужас обуял его: Бойченко отпрыгнул от них, как ужаленный, рванул к стене и начал взбираться на неё. И раз, и два, и раз, и два. Квадраты сетки под ладонями и коленями переливались зеленоватым свечением: врученный Мариусом чудо-гаджет каким-то образом изменял гравитацию. Антон внутренними органами почувствовал это. Стена вот так просто ушла под ноги, а пол с трупами остался стеной позади.

«Как же хорошо, что он прихватил с собой эти штуковины, - размышлял Бойченко, стараясь не оборачиваться. Ему вполне хватало доносящихся оттуда звуков: утробного рычания, бульканья и хрипа. - Гадство... Всё гребаное детство я боялся темноты. Думал, что в ней что-то есть. Что-то клыкастое, с длинными тонкими пальцами и корявыми когтями. Когда подрос, внушил себе, что ничего подобного не существует и в помине. Страшилки для малышей... Теперь... сука, теперь всё по-старому! Всё это время долбаные монстры сидели под кроватью, и лишь крупицы моего страха им не хватало, чтобы вновь пробудиться... - ладони Антона на миг онемели, а по спине побежали мурашки. - Бр-р... Надо сосредоточиться на чём-нибудь хорошем: если то, о чём болтала японка,