– У нас есть рекомендательные письма, если что, – сказал другой. – Дешевле нас не найдете. Ну, и мы на дядю уже работаем.

Загрохотал гром. Пахло мокрой травой и чем-то еще, бензином или сигаретами от одежды мальчиков. Снова пошел дождь. Младший мальчик поднял глаза к небу, потом на нее – ждал, что его пригласят войти. Она открыла дверь.

– Заходите.

Они вошли, переглядываясь и улыбаясь.

– Мне нравится, как вы тут обустроились, – сказал Эдди.

– Мы только переехали, – смутилась она. – Многое осталось… от прежних хозяев.

– На то есть причина, – сказал Эдди.

– Вы их знали?

– Вроде того.

Младший мальчик отвернулся, покраснел и вспотел. Он отбросил волосы со лба.

– Мы бы его не купили, – сказала она, – если бы не стоил так дешево.

Мальчики стояли неподвижно.

– Я хочу сказать – мы купили дом на аукционе. Больше никто…

– Это уже в прошлом. – Эдди неуверенно посмотрел на нее, будто передумал. – Ладно, мы пойдем. Приятно познакомиться, мэм.

– Можете звать меня Кэтрин. – Она протянула руку, и он принял ее, она почувствовала холодную грубую кожу. Он убрал руку не сразу.

– Кэтрин. – Он произнес ее имя, как будто любуясь звучанием. У него были синие глаза. «У этих мальчиков есть история, – подумала она, – и даже слишком много». Он достал из кармана ручку и снова взял ее за руку. – Можно одолжить?

– Что?

Он написал на ее руке свой номер телефона.

– На случай, если понадобимся.

– Да, хорошо, – сказала она и засмеялась. – Спасибо. – Она заметила, что младший косится на печенье. – Вот, только что испекла. – Она уложила для них пакет.

– Спасибо, миссис Клэр.

– Не за что, Коул. – Взгляды их встретились на миг, потом он отвернулся.

– Ладно, увидимся, – сказал Эдди.

Они вышли, сунув руки в пакет – младший взял печеньку, старший толкнул его локтем. Она смотрела, как они идут по полю и поднимаются на высокий холм. Низко нависали тяжелые тучи. На гребне холма Эдди оглянулся – на дом, но словно бы и на нее, и она помахала ему. Она подумала, что это знак, вроде молчаливого соглашения, а о чем – неизвестно.

Она провела день за чисткой плиты, потом зажарила курицу. В доме пахло приятно. Домом.

Вечером за ужином она сказала Джорджу, что нашла маляров.

– Кто они?

– Ребята из города. Ищут работу.

Она соврала, что говорила с другими малярами, и те оказались дороже, зная, что Джордж не устоит перед дешевизной, и он дал согласие.

– Так будет намного лучше, – сказал он.

– Хочу вниз, – сказала Фрэнни.

– Правда? – Он поцеловал ее в макушку. – Ты уже поела, Фрэнни?

– Да-да.

Он вынул ее из детского стульчика.

– Она уже из него выросла.

– Надо ей купить стул, как для больших, – сказала Кэтрин.

– Я большая, – повторяла Фрэнни, прыгая и хлопая в ладошки.

– Пойдем, мартышка, – сказал Джордж. – Давай дадим маме убраться.

Кэтрин послушно убрала тарелки со стола. Несмотря на все ее старания, кухня все еще казалась обшарпанной, кухонные шкафы, выкрашенные толстым слоем грязно-серой краски, перекосились, и их было невозможно нормально закрыть. Посудомойки пока не было. Джордж обещал купить, как получится, может, к Рождеству. Она принялась мыть посуду, дождавшись, когда пойдет горячая вода. Она ставила чистые тарелки в сушилку, и от них шел пар. Окно кухни было черное, в нем смутно отражались ее собственные очертания, пока она мыла кастрюли. Почему-то она старалась этого не замечать, словно осознавая, что на ее лицо наложилось чье-то еще.

Я клала свои кольца тут, на подоконник. Помою посуду – и снова их надену, и все думаю, что брак – сплошное надувательство, а кольца ничего не значат. Разве то, что я недоступна для других мужчин. В руках Кэла я была вроде старой сельхозмашины, с которой он научился управляться. Вот так у нас с ним было наедине. Поднять там, вставить, толкнуть.

Как-то раз я видела женщину. Ее звали Хейзел Смит. Она была в кафе с большими окнами, сидела за столом одна и ела бутерброд – кажется, с яйцом. Я стояла, застигнутая врасплох, а она подняла на меня теплый взгляд, даже, пожалуй, грустный. Словно извинялась. Но я ушла. Мне было не нужно ее со чувствие.

Думаю, в городе тоже знали. У них было о чем посудачить за обедом.

Кэтрин встревоженно обернулась, но увидела лишь послеобеденный беспорядок, старый деревянный стол и пустые стулья вокруг, словно ждущие, что на них кто-то сядет.

«Его нет дома, – сказал женский голос, когда Кэтрин позвонила с утра по номеру, скопированному с ладони. – No esta aqui»[34]. Но днем пришли все трое братьев.

– А это Уэйд, – сказал Эдди. – Он может косить траву.

– Привет, Уэйд. – Он был крупнее других и двигался с неторопливой грацией священника. Она пожала его потную руку.

Они ушли в коровник.

– Что мне делать со всеми этими бутылками?

– Можете открыть молочную ферму, – предложил Коул. – Мы бы вам помогли. Мы знаем, как это делать.

– Хватит, Коул, – осадил Эдди, и мальчику явно стало не по себе. – Поверьте, – добавил он, – вам точно не захочется возиться с коровами.

– Мы можем вывезти бутылки, – предложил Уэйд. – У нас есть грузовик.

– Было бы здорово, – сказала она и заметила, что он с гордостью улыбнулся. – Когда начнете?

– Утром, если не возражаете.

Работать они умели. Они начинали рано, в восьмом часу. Она слышала, как они отскребают старую краску. Солнце становилось все жарче и жарче, но они никогда не жаловались. К полудню их футболки были мокры от пота, хотя снял свою только Эдди. Он часто курил, щурясь от дыма. Она поймала себя на том, что разглядывает его, глядя из окна во время работы по дому. Когда он стоял рядом, она чувствовала запах его пота, стирального порошка от одежды. Несколько раз она замечала, что он смотрит в вырез ее блузы, когда она поднимала Фрэнни, держа золотой крестик в зубах.

В полдень она выносила лимонад и бутерброды, и Фрэнни раздавала чашки. Они были ласковы с ней и смотрели, как она сидит на корточках в луже и «печет пироги» из грязи в формочках.

– Вот, Коул, – сказала ему, – бери, пирог вкусный.

– Правда? Он шоколадный?

Фрэнни кивнула.

– Еще?

– Да, почему бы не взять второй?

В перерывах они играли с ней в пятнашки, бегая по полю и вспугивая бабочек. Играло радио. Мягкая земля у них под ногами. Как-то они гоняли кролика, который вдруг сиганул в нору.

– Тс-с, – сказал Коул, наклоняясь.

– Он не выйдет, – сказала Фрэнни.

– Надо тихо-тихо, – прошептал Эдди, и все молча сели на корточки и стали ждать.

Кролик