Шрифт:
Закладка:
Соседка, радостно шаркая тапками, притащила в гостиную поднос с двумя мутноватыми от времени хрустальными вазочками с конфетами и печеньем. Варваре Сергеевне показалось, что и сладости — «Мишка косолапый» и «Юбилейное» — хранились у старухи еще с тех времен, когда она баловала ими маленьких внуков.
— Так чай ты будешь или кофе? Кофе только растворимый.
— Да не беспокойтесь, пожалуйста, я вообще-то по делу…
Ни чая, ни кофе Варваре Сергеевне не хотелось.
— Раз уж пришла, будь любезна уделить время одинокой немолодой женщине! — не терпящим возражений тоном воскликнула Маргарита Ивановна.
— Тогда чай, — выдавила из себя улыбку Самоварова.
— На вот! — Соседка проворно засунула в руку Варвары Сергеевны пульт от телевизора. — Я пойду заварю, а ты, если хочешь помочь, найди мне СТС и громкость настрой на семьдесят три.
За стенкой уже свистел чайник, и Варваре Сергеевне ничего не оставалось, как смириться и выполнить просьбу.
Когда Маргарита Ивановна, едва удерживая в руках поднос, на котором теперь возвышался пузатый, в красных, похожих на клоунские носы кружочках чайник, вошла в гостиную, сомнения Самоваровой окончательно развеялись. Соседке уже с трудом удавалось полноценно обслуживать саму себя, стоило ли говорить о требующих физической силы и проворства фокусах с набитыми тяжелой дрянью мешками?
В течение последующих пятнадцати со вкусом бергамотового чая минут Варвара Сергеевна выслушивала жалобы Маргариты Ивановны на «залетных» — две семьи, снимавшие в подъезде квартиры. Они хронически не здоровались и парковали свои вонючие машины прямо под ее окнами.
— И никакой культуры, Варенька… Раньше было понятие «общественный», а нынче людьми правит только собственное удобство.
Самоварова не могла не согласиться.
Воспользовавшись вновь установившимся контактом с соседкой, она решила не юлить и выложить все начистоту.
Примерно в середине ее эмоционального рассказа Маргарита Ивановна взяла с журнального столика пульт и выключила телевизор с давно начавшимся сериалом.
— Варенька, а что с твоим замужеством? — неожиданно спросила соседка.
— С каким? — не сразу поняла Варвара Сергеевна.
— С нынешним. Я, конечно, не про Петра.
«Надо же, помнит, как звали моего бывшего… — промелькнуло у Самоваровой. — Хотя чему тут удивляться? У стариков память дальнозоркая».
— Год назад Анютка говорила, ты переехала к мужу. И что же? Так быстро наигралась в семейную жизнь? — беззлобно усмехалась ей в лицо старческим, густо подкрашенным помадой ртом Маргарита Ивановна. — В прошлый раз тебя надольше хватило.
— Почему? — насупилась Варвара Сергеевна. Под проницательным взглядом Маргариты Ивановны она почувствовала себя лет на тридцать моложе. — Так сложились обстоятельства, что мы с мужем временно живем здесь.
— Надо же! — удивилась соседка. — А я еще его ни разу не встречала.
— Да мы здесь не так давно. Он рано уходит, приходит поздно. — Варвара Сергеевна быстро догадалась, к чему клонит Маргарита Ивановна — к этому же недавно клонил Олег и даже, вскользь, Анька.
— Анюта говорила, он психиатр? — продолжала развивать нелепую мысль соседка.
Взгляд ее выцветших, некогда синих, внимательно глядящих из-за стекол очков глаз был совершенно ясен.
— Маргарита Ивановна, дорогой вы мой человек! — зачастила Самоварова. — Конечно, у него, как у любого давно практикующего доктора, есть свое кладбище. Но вы сами-то рассудите, зачем какому-то ненормальному человеку доставать доктора таким странным способом, да еще в те часы, когда его гарантированно нет дома? И Ани нет, и Олега, который, к слову сказать, в любой удобный момент готов перекрасить вам потолок…
— Да забудьте вы про потолок! — отмахнулась морщинистой рукой соседка. Ее аккуратный ярко-красный маникюр был явно сделан профессиональным мастером. — Достают, Варенька, тебя… Вопрос — за что? А ты доктора своего не из семьи ли увела, голубушка?
— Конечно, нет, — отрезала Самоварова, — я в чужие семьи не лезу!
Маргарита Ивановна снова усмехнулась.
О ее давнишнем романе с женатым Никитиным, в разгар которого Варя окончательно порвала с отцом Аньки, Маргарита Ивановна знать не могла, зато могла догадываться.
Но об этом точно знали стены с десятилетиями не менявшимися обоями, паркетный, еще времен застройки дома, прикрытый шерстяным узорчатым ковром пол, знали серьги в ушах соседки — все с теми же, сорокалетней давности, изумрудами, которые она незаметно продела в уши, пока готовила чай.
Эти неодушевленные предметы являлись немыми свидетелями давно отжившего, но так и не умершего, как и сама Маргарита Ивановна, одной ногой существовавшая в том времени и занимавшая пусть далеко не главное, но постоянное место в жизни метавшейся между долгом и чувством Вари.
Когда уже прощались в коридоре, соседка неожиданно цепко прихватила Варвару Сергеевну за мягкий рукав олимпийки:
— А мы ведь это с тобой уже когда-то видели, да? — Взгляд ее был по-прежнему ясен, и Самоваровой сделалось еще больше не по себе. — Детские игрушки в помоечных отбросах, — тихо проговорила старушка и отвела глаза. — Может, их души здесь бродить начали? Не отпевал же никто, не отмаливал…
— Тогда это не принято было. — Наконец догадавшись, о чем она говорит, Варвара Сергеевна схватилась за ручку входной двери. Во рту у нее пересохло.
Она уже не была абсолютно уверена во вменяемости восьмидесятитрехлетней женщины, полгода назад похоронившей мужа. Но с длинной памятью, тут не поспоришь, у соседки все было в порядке.
— Варь, если еще подкинут, ты не поленись, спустись и покажи, — насыпала ей в спину Маргарита Ивановна, прежде чем, тщательно пощелкав замками, закрыла за ней дверь.
* * *
Доктор явился домой раньше обычного — в начале восьмого — и пребывал в самом что ни на есть хорошем расположении духа.
К сожалению, этого нельзя было сказать ни про Аньку, после незадавшегося кофепития отсиживавшуюся в своей комнате, ни про Варвару Сергеевну, которая, вернувшись от соседки, ощущала еще бо́льшую подавленность.
— Чем кормят сегодня? — разуваясь, бодро прокричал на весь коридор доктор.
Нехотя оторвавшись от кресла, Варвара Сергеевна на ходу пригладила волосы и вышла из комнаты встретить любимого.
— Жаркое есть, — через силу улыбнулась она.
— Так грей его скорее, лентяйка! — Прежде чем повесить на вешалку пальто, доктор притянул ее к себе и ласково пощекотал под мышками.
Варвара Сергеевна, не готовая к любовным играм, отстранилась.
— Салат будешь?
— И салат буду, и чай. Анюта дома?
— Дома, — процедила Самоварова и поспешила на кухню.
Пока Валера с удовольствием поглощал жаркое с белым хлебом и остатками салата, Варвара Сергеевна, присев напротив, придирчиво его рассматривала.
После переезда, совпавшего с его новым назначением, они виделись в два раза реже, чем в те счастливые, насыщенные общением времена, когда проживали в его квартире или на даче.
Варвара Сергеевна почувствовала резкий укор совести, когда вспомнила, как шла из магазина в то утро, когда произошел пожар, и беспечно размышляла о том, что отлаженная жизнь начала ее порядком утомлять.
«Не буди лихо, пока оно тихо», — отстучало
