Шрифт:
Закладка:
Шестидесятилетний Валера выглядел моложаво. Спорт он никогда особо не жаловал, зато любил подолгу ходить пешком. Приучив себя к этому с юности, он, всю жизнь прожив в центральной части города, и по сей день не испытывал потребности в автомобиле.
От отца-работяги, тихого бытового пьяницы с замашками интеллигента, он унаследовал худощавое и даже, пожалуй, жилистое телосложение. Хорошо, что выраженная курносость покойного перекочевала не к сыну, а к внуку — Лешке. Но в силу цветущей молодости, а может, хорошего вкуса в одежде и во всем, что касалось внешнего вида, этот недостаток Лешку почти не портил.
Валера же был лицом в мать — простой славянской внешности, с прямым, хорошо очерченным носом, тонким ртом, «есенинской» русостью бровей и волос и бледноватой, чувствительной к любым внешним воздействиям кожей.
Пока еще жили у доктора, Самоварова часто в его отсутствие подолгу листала старые альбомы, с любопытством разглядывала в них молодого Валеру, маленького Лешку, его непутевую красивую молоденькую мать и покойных родителей доктора.
Валерия Павловича даже в юности сложно было назвать красавцем. Но в его прямом взгляде, в манере крепко стоять на ногах и широко держать плечи еще в молодости считывалось то, что, безусловно, привлекало большинство женщин. Он был собранным, надежным. Даже на фото Валера выглядел так, будто незримо контролировал все, что происходит вокруг. Оставшись единственным родителем маленького Лешки и кормильцем не только сына, но и матери, Валера был вынужден выработать в себе такие качества, как выдержка и терпение.
С алкоголем (все детство глядя на пьющего отца и не уступавшего ему в том старшего брата) он выстроил разумные отношения. Доктор позволял себе иногда и меру знал, никогда не терял человеческий облик, а приняв на грудь, не обременял своим поведением окружающих. Курить он окончательно бросил вскоре после знакомства с Варварой Сергеевной, а вот с виртуальным клубом игры в преферанс так и не завязал. Но теперь вместо ежевечерних холостяцких выходов в Сеть он напоминал о своем существовании бывшим соперникам не чаще чем пару раз в месяц.
С самого начала их романа Самоварова отдавала себе отчет в том, что ее избранник не идеален — на его характере сказывалась и многолетняя привычка обходиться без женщины в доме, и прежде всего — профессия психиатра.
Доктор был скептичен и скуповат на проявление эмоций. А Варвара Сергеевна, несмотря на то что долгие годы вынуждена была прятаться от своей женской природы в защитной оболочке, непостижимым образом сохранила восторженность и эмоциональность ушедшей молодости.
И если в первые месяцы их романа они, два немолодых динозавра, затянутых в панцири нажитых привычек и страхов, чудесным образом ожили и, будто смазанные волшебным миртом, задрыгали ожившими конечностями, то теперь, спустя почти полтора года гражданского брака, все стало возвращаться на свои места. Привыкнув к жизни с партнером, оба все чаще и чаще отползали обратно в свой костяной панцирь.
А может, все было намного проще, и это ощущение привнес в их жизнь внезапный, нарушивший равновесие переезд?
— Валер… я хочу задать тебе один неприятный вопрос, — нетерпеливо выждав, пока доктор доел, завела разговор Варвара Сергеевна.
— Варенька, не начинай, бога ради, издалека.
Доктор промокнул рот салфеткой и заглянул в заварочный чайник.
— Чайку бы, — огорчившись, что чайник пустой, вздохнул Валерий Павлович.
«И как-то ведь обходился, пока у него жили, без этого ежевечернего опилкового чая!» — с раздражением подумала Варвара Сергеевна.
Травяной чай в этом доме заваривался либо Анькой, либо ею — для Аньки.
— Анюта у себя? — покрутив крышку чайника в руках, спросил Валерий Павлович.
— Ты задавал уже этот вопрос.
— Тогда я с нетерпением жду твой, — безо всякого интереса сказал доктор. — И еще чайку…
Варвара Сергеевна, было привставшая из-за стола, решительно присела обратно.
«Сначала чайку, а потом еще что придумает, глядишь, так и увильнет от разговора, сославшись на усталость».
— Валер, у тебя был кто-то из пациентов, у кого был бы пунктик на мусоре? — спросила она, внимательно наблюдая за реакцией доктора.
— Что ты конкретно имеешь в виду? — удивился он. — Есть множество расстройств, включающих фиксацию на чистоте. В основном — обсессивно-компульсивные.
— Я не про чистоту, а конкретно про пунктик на мусоре. Про случаи, когда человек, стремясь от него избавиться, привлекает к этому действию внимание окружающих.
— Опять, что ли, нам кто-то мусор под дверь подбросил?
— Валер, ты услышал мой вопрос? — с ходу начала закипать Самоварова.
От нее не укрылось, как внимательно глядел на нее доктор, будто что-то прикидывая про себя.
Да, все это время ей не хотелось посвящать его в подробности. Доктор был перегружен на работе, а если все же допустить, что злоумышленник стремился навредить именно ему, она и сама могла бы с этим разобраться, раз уж сидит дома. Ей всего-то нужны кое-какие вводные, которые он, принимая ее вопросы за блажь, не хочет ей дать!
— Под нашу дверь кто-то систематически подкидывает мусор, — окончательно разозлившись и на доктора, и на себя, констатировала она.
— Бред какой-то! — пожал плечами Валерий Павлович. — В подъезде есть камеры?
— Представь себе, нет! Так же, как и в твоем!
Самоварова решительно встала и, пройдя к электрическому чайнику, стоявшему на столешнице у плиты, с силой вдавила на нем кнопку. Обиженно посипев, чайник тут же отключился. Воды в нем было на самом дне. Зачем-то решив немедленно промыть чайник, она откинула крышку и, включив воду, поставила его в раковину.
— Было бы лучше налить фильтрованной…
— Спасибо, капитан Очевидность. Я не воду в него наливаю, а мою!
— Ты ходишь на курсы вождения? — наблюдая за ее действиями, словно невзначай спросил доктор.
— Ты намекаешь, что мне нечего делать? — продолжала злиться Самоварова.
Доктор привстал из-за стола и, мягко отодвинув Варвару Сергеевну, достал из шкафчика, висевшего над раковиной, чистый стакан.
— Так ты видела сегодня Аню? — наливая в него фильтрованной воды из кувшина, спросил он.
— Видела. Мы вместе ужинали.
Доктор жадно пил воду и глядел на нее в упор. В его взгляде Варвара Сергеевна уловила такое же внимательное напряжение, что читалось час назад во взгляде Аньки.
— И о чем разговаривали? — докапывался Валерий Павлович. — Неужели тоже о мусоре? — продолжал иронизировать он.
Варвара Сергеевна выключила воду и с грохотом поставила мокрый чайник на столешницу.
Доктор отставил стакан и поймал ее за руку.
— Варь… Твоя дочь сегодня была у моего хорошего приятеля, репродуктолога.
— И что? — Выдернув руку, она схватила кухонное полотенце и принялась вытирать подмокшее дно и корпус чайника.
— Она решилась на ЭКО.
— Это недопустимо! — залив в чайник воду и плюхнув его на нагревательный круг, воскликнула Самоварова. — Сначала надо проработать остальные, не
