Шрифт:
Закладка:
Задание было выполнено, и к сообщению, написанному корявым русским языком, прилагались подтверждающие фото.
«Ок», — ответила Инфанта и, нахмурившись, отправила таджичке через мобильное приложение банка пять тысяч рублей.
Эти фото, прилетевшие так некстати, испортили ей и без того неровное настроение.
Двигаясь по насупившемуся городу, успевшему насобирать автомобильных пробок под затянувшимся тучами небом, она кляла обманувший навигатор и дурную погоду.
Вспомнив про таджичку, Инфанта отстраненно констатировала, что окружающие делятся на две категории: мелких паразитов, таких как эта проворливая уборщица, и жирных стервятников, таких как Петя.
Да, встречались и смешанные виды, к примеру Виолетта Семеновна. Цепкая и алчная с виду, она всего лишь подсасывала деньги и энергию у напуганных (зачастую ложной информацией) несчастных баб.
Еще был Жаруа — увечный, большой щенок.
Если бы в ее силах было привязать к себе и научить следить за домом подобранную на трассе дворнягу, все было бы ровно так же, подумалось ей.
С трудом найдя место для парковки в соседнем с музеем переулке, Инфанта вышла из машины. Уже на подходе к зданию она вдруг поймала себя на мысли, что машинально примеряет на себя красивые женские имена.
Не доходя несколько метров до музея, она увидела, как из двери выскочила совсем молоденькая девушка лет восемнадцати-двадцати.
Девушка была стройна и красива, но выглядела, особенно для похода в музей, странновато: на ней было обтягивающее черное, похожее на водолазный костюм трико.
Усевшись на мокрый асфальт, то ли танцовщица, то ли наездница приняла соблазнительную позу, будто собираясь позировать художнику: согнула ноги в коленях и, одной рукой придерживаясь за колонну здания, откинула голову назад. Свободной рукой она пригладила длиннющие волосы, концы которых упали на влажный асфальт. Девчонка словно приносила себя в жертву слякоти и непогоде, при этом отчаянно пытаясь что-то разглядеть на сером, плюющем в нее своими мокрыми нечистотами небе.
Поравнявшись с девушкой, Инфанта увидела, как та вдруг резко, всем телом задрожала. Глаза ее, все так же глядевшие в небо, расширились и, как у мертвой, неподвижно застыли, а спина неестественным образом выгнулась. В уголках нежно-розового, будто обведенного тонкой кисточкой рта, показалась обильная слюна. Инфанта поняла: у девчонки эпилептический припадок. В первый год их совместного проживания похожие припадки случались у Жаруа, а затем вдруг резко, как и не было, прекратились.
Инфанта, не мешкая, раскрыла сумочку и, не найдя ничего более подходящего, достала из нее толстую, плотного картона, пилочку для ногтей. Склонившись над девушкой, попыталась разжать ей рот и просунуть пилочку меж зубов.
Из распахнутой двери музея уже спешила помощь: парочка студентов и бабулька-билетерша в бордовой униформе.
В первые минуты студенты — парень и девушка — неумело, мешая друг другу, толклись возле Лили (так звали девушку), но затем, следуя командам Инфанты, одной рукой державшей больную, а другой — придерживавшей пилочку у нее во рту, наконец сумели подхватить на руки и понесли в здание. Сухонькая очкастая билетерша, растерянная и взбудораженная, бросилась следом.
Уложив припадочную на кушетку в комнате охраны, студенты оправились от шока и активно включились в процесс: девушка гладила подругу по мокрым грязным волосам, а парень, как велела Инфанта, следил за тем, чтобы она не прикусила себе язык. Убедившись, что билетерша вызвала скорую, Инфанта, лишившись пилочки, поспешила удалиться.
«Ма-а-а-ма! Ма-а-а-ма! — стучали в ее голове воспаленные, обращенные к безразличному небу беззвучные Лилины слова: — Ма-а-ма, мне больно! Ты делаешь мне очень больно!»
Под бешеный стук своего сердца Инфанта бросилась по лестнице в уборную. И, только зайдя в нее, поняла, что из-за этого инцидента попала в музей без билета.
Несколько раз понажимала кнопку диспенсера с мылом — он упрямо не откликался.
Чертыхаясь, долго держала руки под краном с теплой водой, пытаясь смыть со своих пальцев невидимые, успевшие пропитать ее кожу молекулы несчастной девчонки.
Поднимаясь по лестнице, она вновь почувствовала тревогу, еще большую, чем в предыдущий раз.
10
Анька, как обычно, пришла с работы раньше остальных.
Самоварова кромсала на кухне овощной салат.
— Мам, а что это лежит у нас в коридоре?
Отбросив нож, Варвара Сергеевна бросилась навстречу дочери и, едва справляясь с волнением, отодвинула с пути Аньку и открыла настежь входную дверь.
Игрушки на пороге не было.
Конечно, не было…
Час назад она сама, преодолевая омерзение, запаковала ее в мусорный мешок и отнесла на помойку.
— Что ты имеешь в виду? — бросила она с изумлением наблюдавшей за ее действиями дочери.
— Ну вот же! — Анька кивнула на пакеты с обновками, забытыми Самоваровой в коридоре.
— А… так, прикупила себе кое-что, — рассеянно ответила Самоварова, продолжая думать, правильно ли поступила, что выкинула игрушку. Отчего-то она была уверена в том, что эту мерзость не должны были видеть ее домашние.
— Мам, странная ты какая-то… — Отвернувшись, Анька снимала пальто. — Ты зачем дверь-то как ошпаренная бросилась открывать? Думала, раз Олег дежурит, я с любовником пришла и прячу его на площадке?
В интонации ее голоса не было и намека на шутку, лишь плохо прикрытое сарказмом раздражение.
— Все дело в Олеге! — снимая ботинки, продолжала озвучивать какую-то свою мысль Анька. — Он у врача не был тысячу лет.
— У них раз в год проводят диспансеризацию, — не сообразив, к чему дочь завела этот разговор, пожала плечами все еще взбудораженная Варвара Сергеевна.
— И толку? Ты не понимаешь, о чем я?
— Нет.
— У мужского врача он не был, — машинально погладив прильнувших к ней кошек, расправилась в полный рост Анька и посмотрела на мать тем воспаленным и беспокойным взглядом, который в последнее время так пугал Варвару Сергеевну.
— Насколько помню, обязательная диспансеризация госслужащих включает и уролога с гинекологом…
— Мам, ты нарочно прикидываешься? — злилась дочь. — В ваших ведомственных поликлиниках врачи годами не меняются, нормального осмотра не проводят и ставят печати на автомате.
— Ты думаешь, Олег чем-то болен? — с недоверием спросила Самоварова.
— Формально он не болен. Но у меня есть подозрение, что у него мертвое семя. Ему необходимо сдать расширенные анализы, и уж конечно, не в ведомственной клинике!
Анька, отодвинув ногой не отлипавшего от нее Пресли, схватилась за ручку двери ванной комнаты.
— Пожрать-то есть что-нибудь?
— Жаркое вчерашнее и салат только что приготовила.
— Жаркое позавчерашнее! — недовольно буркнула Анька и захлопнула за собой дверь.
— Не прошло и двух недель, как я на кой-то черт взвалила на себя стряпню, и ты уже разговариваешь со мной, будто с обслугой, — тихо, с обидой ответила ей Самоварова, глядя на закрытую дверь.
Она решила не хвастать обновками и, укоряя себя за расточительность, схватила
