Я быстро понял, что иду по песчаному берегу – ветер будто подталкивал меня в спину. Я слышал монотонный плеск волн, чувствовал сильный морской запах. Он отличался от ароматов ветра, дождя и цветов и, будто паутина, прилипал к коже.

Я шел по хорошо знакомому мне с детства пляжу Мигита, но почему-то казалось, что я ступаю по какой-то запретной территории. Я взглянул на небо из-под полей моей соломенной шляпы.

В небе светило солнце.

Я обернулся.

На мокром песке остались следы.

Прищурившись, я посмотрел на море.

В том месте, где море соединялось с небом, оно было гладким, как лист стали, но там, где сходились море и песок, пенились белые гребни волн, торопливо выбрасывающих на берег только что затянутые водой раковины, водоросли и песчинки.

Иногда с моря долетал порыв ветра, с шумом колыхал ветки сосен, принося с собой запах свежих сосновых иголок и гладя щеки своим тепловатым дыханием.

Провожая ветер взглядом, я заметил, что он дует со стороны поселка Китамигита – места, где я родился и вырос.

Вообще-то наш дом не видно с берега, но я мог четко разглядеть его крышу.

Куда ни посмотри, небо везде было синим, вот только на горизонте тянулась полоса пепельно-серых облаков.

Чайки пронзительно закричали и вдруг все как одна сорвались с веток сосен и полетели, паря на ветру.

Раздался громкий гул, будто взлетел самолет, а потом, спустя миг полной тишины, земля затряслась под ногами.

Я видел, как телеграфные столбы шатаются, точно мачты на лодочке, попавшей в шторм.

Я видел, как люди выбегают из теплиц, где выращивают помидоры, ползут на четвереньках по картофельным полям, вопят, хватаются друг за друга, цепляются за грузовички.

Я видел, как срывается с деревьев криптомерии и пляшет в воздухе пыльца, окрашивая желтым воздух вокруг.

Я видел, как рушатся шлакоблочные стены, как с крыш летит черепица, как срывает люки, как трескается асфальт на дороге и фонтаном бьет вода.

Без конца пронзительно вопят сирены оповещения об опасности.

«Объявлена тревога цунами. Расчетное время прибытия волны – три часа тридцать пять минут. Максимальная прогнозируемая высота волны – семь метров. Просим вас укрыться на возвышенности».

Полицейские и пожарные машины, включив сирены, на огромной скорости несутся к берегу.

– Цунами приближается! Бегите! – Из машин беспрерывно кричат через громкоговорители.

Люди, наблюдавшие с волнореза за тем, как волна, похожая на вытянувшуюся на горизонте прямую белую линию, приближается к берегу, крича от ужаса, принимаются бежать прочь.

Цунами захлестывает верхушки сосен, взметает клубы пыли, поднимает лодки, ломает деревья, проносится по полям, крушит дома, разрушает сады, затягивает в поток машины, опрокидывает могильные камни, несет за собой крыши домов, бревна, оконные стекла, топливо с дизельных лодок, бензин из автомобилей, тетраподы, торговые автоматы, матрасы, татами, горшки, печки, столы, стулья, лошадей, коров, куриц, собак, кошек, мужчин, женщин, стариков, детей…

По государственной трассе номер шесть едет машина.

За рулем – моя внучка Мари, а на пассажирском сиденье – такса по кличке Котаро.

Остановившись перед домом, Мари выбирается наружу и берет в руку цепь, на которой сидит привязанная к будке в саду сиба-ину. Ну точно, опять спасает очередную собаку. Прижав животное к себе, Мари садится обратно в машину и с грохотом захлопывает дверь. В тот момент, когда она заводит двигатель, в заднем стекле уже виднеется черный гребень волны.

Мари крепче сжимает руль и давит на газ, сдавая назад, на трассу, однако черная волна нагоняет ее и захлестывает машину.

Подхваченный потоком воды автомобиль с моей внучкой и двумя собаками внутри начинает тонуть.

Когда дыхание моря успокаивается, я замечаю, что машина будто бы окутана призрачным сиянием воды. Через переднее стекло виднеется розовая медицинская униформа Мари. В носу и во рту у нее водоросли, а волосы, колышущиеся в воде, отсвечивают то каштановым, то черным. Ее безжизненные глаза широко раскрыты и напоминают больше два блестящих черных провала. У нее такие же миндалевидные глаза, как и у Ёко, а той они достались от Сэцуко. Котаро и сиба-ину погибли вместе с Мари.

Я не мог обнять ее, прикоснуться к ее волосам и щекам, не мог позвать по имени, не мог выдавить из себя ни звука, не мог даже плакать.

Я лишь уставился на пальцы ее правой руки, все еще сжимающие собачью цепь, – в водовороте воды они уже начинали белеть и разбухать.

Свет понемногу бледнел, а на море становилось все тише – оно будто впадало обратно в глубокую спячку.

Машина моей внучки растворилась во тьме, и я вдруг услышал, как из темной толщи воды поднимается тот звук.

Гудок электрички. Стук колес. Страшный грохот. Протяжный скрежет.

Люди в одежде самых разных цветов, люди, мужчины, женщины – их силуэты выплывают из тьмы, а за ними, покачиваясь, появляется платформа.

Поезд в направлении Икэбукуро – Синдзюку прибывает на платформу номер два. Пожалуйста, отойдите от края за ограничительную желтую линию.

Послесловие к изданию

Задумка этого романа возникла у меня еще до две тысячи двенадцатого.

В две тысячи шестом мне довелось собирать материалы о так называемой «специальной уборке» перед визитом императорской четы, которую бездомные прозвали между собой «охотой на ведьм».

Объявления о месте и времени «охоты» расклеивались непосредственно у синих брезентовых палаток бездомных, самое раннее – за неделю, а иногда и за два дня до начала. Поэтому я попросила своего друга из Токио сходить в парк Уэно и переслать мне информацию.

Приехав в Токио, я остановилась в бизнес-отеле неподалеку от Высочайше пожалованного парка Уэно и с семи часов утра, когда бездомные начали собирать свои палатки, до пяти вечера, когда они потянулись обратно, я неотступно следовала за ними.

Дело было в разгар зимы, шел дождь – все было даже ужаснее, чем я себе представляла.

За материалами по «охоте» я выезжала три раза.

Общаясь с бездомными, я узнала, что многие из них когда-то приехали на заработки в Токио из Тохоку. Я слушала их, периодически кивая и задавая вопросы… как вдруг один мужчина лет семидесяти начертил треугольник и несколько прямых линий на земле между нами.

– У тебя это есть. А у нас нет. Тем, у кого есть, никогда не понять тех, у кого нет, – сказал он мне.

Крыша, стены… он изобразил дом.

В течение следующих восьми лет я продолжала раздумывать над этим сюжетом. Параллельно у меня вышло пять романов, две книги нон-фикшн и два сборника интервью.

Одиннадцатого марта две тысячи одиннадцатого года произошло Великое восточно-японское землетрясение.

Двенадцатого марта на первом энергоблоке атомной электростанции «Фукусима-1» раздался взрыв, четырнадцатого числа взорвался третий энергоблок, пятнадцатого – четвертый.

С двадцать второго апреля, когда власти закрыли двадцатикилометровую зону отчуждения вокруг станции, я