скромной просьбе. Прошу, рассудите мое дело мудро и милосердно. Если Вы прислушаетесь к моим отчаянным мольбам, я буду тронут до глубины души. Ноябрь восемнадцатого года Хэйсэй, простирающийся ниц перед Вами верноподданный Эмиль», – проговорил Сигэ, почесывая мордочку кота. Тот приподнялся на задние лапы и ткнулся ртом в его пальцы.

Нас не уведомляли о том, кто именно из императорской семьи собирается посетить парк. Иногда приезжали Его Императорское Величество с императрицей, в другие дни – наследный принц со своей женой, периодически появлялся его младший брат Фумихито с супругой, изредка в Уэно бывали и другие члены императорской семьи. Самое раннее, когда мы узнавали о визите благодаря развешанным у палаток объявлениям администрации парка насчет «специальной уборки», было за неделю до приезда гостей, а однажды нас и вовсе оповестили всего за два дня.

Если не прерываться на отдых, палатку можно разобрать и унести за два часа, а вот на то, чтобы установить ее обратно, уходит полдня… И мало того, что это отнимало кучу времени и сил – когда я снимал брезент и разбирал сделанные из картона и фанеры стены и крышу, все мои вещи выглядели словно груда мусора. Ужасное ощущение. Все, из чего была сделана моя палатка – и синий брезент, и картон, кто-то однажды выбросил за ненадобностью, поэтому, наверное, неудивительно, что с жилищем, построенным из таких материалов, происходит подобное…

В тот день я начал собираться в шесть утра. Где-то в начале девятого я наконец прикрыл сложенные в тележку вещи куском брезента от дождя и прикрепил на них бирку с номером СУ 7.

Сухой светлый участок, на котором стояла палатка, вскоре почернел под дождем. Убедившись, что теперь он ничем не отличается от остальной территории вокруг, я раскрыл зонтик и зашагал прочь.

Я все еще не решил, куда пойду. В дождливые дни зимней «охоты на ведьм» те из нас, кому позволяли средства, могли принять душ и поспать в манга-кафе или капсульном отеле, отправиться в сауну и провести там целый день – как будто у них выходной. Еще можно было спрятать ценные вещи в камере хранения на станции или в зале игровых автоматов – там это бесплатно – и кататься целый день по линии Яманотэ. В часы, когда в электричках мало пассажиров, можно поспать в теплом вагоне или пособирать журналы с багажных полок и из мусорных баков на станциях…

Но в тот день я чувствовал себя неважно. Это продолжалось уже несколько дней кряду – болели живот и спина, и я уже начал думать, что подхватил что-то серьезное. Я не готов был бродить под дождем. Мне хотелось спрятаться под одеялом, как гусеница бабочки-мешочницы сворачивается в клубок в своем коконе.

Несмотря на то, что я раскрыл зонт, косой дождь хлестал меня по лицу и плечам. Капли стекали по векам, и я плохо видел перед собой. Дыша ртом, точно собака, я попытался вытереть лицо рукавом пальто, но он тоже уже промок. Вода текла вниз по шее и спине, одежда стала сырой. По спине пробежал холодок, а затем я почувствовал, как начинает подступать головная боль. Нестерпимо хотелось в туалет. Я напряг все мышцы, чтобы не пошатнуться и не упасть, покрепче сжал зонтик и потихоньку двинулся к общественной уборной.

Справив нужду, я взглянул на свое отражение в зеркале, висевшем над умывальником, хоть и не собирался этого делать. Мокрые волосы прилипли к голове, и я заметил, что в районе лба и макушки появились залысины, а немногочисленные оставшиеся волоски почти все седые. Я постарел – и это видно не только по волосам, но ощущается по всему телу. Раньше я бы не дрожал от такого холода. И когда в двенадцать лет я отправился на заработки в порт Онахама, и когда жил на судне, и когда трудился на строительстве олимпийских объектов в Токио – ни разу я не замерзал настолько, чтобы не мог как следует взять рыболовную сеть или мотыгу…

Под мокрым пальто меня начала бить мелкая дрожь. Я поднял воротник и поправил пуговицы спереди. Дрожь не унималась. Чтобы отвлечься, я принялся переступать с ноги на ногу и тут услышал хлюпанье. Я понял, что ботинки мои тоже промокли. В канаву я не падал, так что, похоже, это прохудилась подошва…

Когда я вышел из уборной, дождь все еще лил, но небо как будто стало немного светлее.

Бездомный в прозрачном дождевике, купленном в круглосуточном магазинчике, двумя руками толкает тележку, набитую всяким хламом, к обозначенному администрацией месту для хранения личных вещей.

Уборщик в зеленой униформе нагнулся над лужей и, подняв какой-то мусор, положил его в пластиковый пакет.

Со стороны станции Уэно идет молодежь с рюкзаками и музыкальными инструментами в чехлах за спиной. Спрятавшись под зонтиками, они слушают музыку, разговаривают и смеются, приближаясь друг к другу… Наверное, это студенты Токийского университета искусств – если идти по главной дорожке парка Уэно, он будет немного в стороне от Токийского городского художественного музея.

Мужчина едет по парку на велосипеде, держа в одной руке зонт… Женщина гуляет с собакой под дождем. Одетая под стать хозяйке в красный дождевик и шапочку собака, мелкими шажками огибавшая лужи, была точь-в-точь похожа на Котаро, пса моей внучки Мари. Кстати, мы называли его полным именем, только когда ругали, а обычно обращались к нему просто «Кота».

– Кота, сидеть!.. Лапу… Нет, милый мой, хочешь добавки – постарайся!.. Лапу… Молодец!.. В «Контику» в Харамати отличные котлеты делают, правда, Кота?

– Дедуль, ему нельзя жареное! Лапки у такс короткие, так что при наборе веса у них бывает межпозвоночная грыжа. Надо следить за его весом. Кота, не садись возле дедушки, пока мы едим!

Точно! Кота был таксой…

Я шел по центральной дорожке. Мимо проехал парковый мусоровоз, окатив меня потоком грязной воды. Брюки теперь тоже промокли.

У здания «Токио бунка кайкан» припаркован десятитонный грузовик с надписью на боку «Токийский городской симфонический оркестр», а прямо под стенами концертного зала примостился проржавевший синий велосипед, рядом с которым старик-бездомный сидел под зонтом на складном круглом стуле. На коленях у него свернулся клубочком большой белый кот. Глаза у кота гноились, по морде стекали сопли, язык свесился изо рта – кажется, долго он не протянет. Сбоку от велосипеда на земле стоит еще один раскрытый зонтик, под ним рассыпаны хлебные крошки, и несколько воробьев клюют их.

По улице Тюо-доори со стороны Уэно-Хирокодзи проехали десять автомобилей – впереди полицейский микроавтобус, потом спецтранспорт с саперами, за ними – машина следственного отдела, из которой можно было вести наблюдение за возможными нарушителями и сразу снимать все на видео.