уже извлёк из ножен своё грозное оружие. Не шевельнув даже пальцем, одной только исходящей от его тела яростной энергией он смёл смертоносную атаку Ша Хуалин, как и её саму.

В мгновение ока тишина пика Цюндин взорвалась приветственными криками:

– Шишу[79] Лю!

– Шишу Лю покинул затвор!

– На поле боя вышел бог войны пика Байчжань, посмотрим, как вы, демоны, теперь осмелитесь бесчинствовать!

Этих радостных возгласов было куда больше, чем всех, вместе взятых, баллов притворства Шэнь Цинцю, которые он столько времени зарабатывал в поте лица. При виде этого его сердце облилось слезами: «Ну что за хренов выпендрёж! Ты что, умер бы, если бы вышел чуточку пораньше? Как насчёт оставить и мне возможность немного порисоваться?»

Далее последовала сцена, воистину достойная фансервиса, наводняющего гаремные романы: волна духовной энергии, ударившая Ша Хуалин, заставила её испуганно вскрикнуть – без того едва скрывавшая её тело красная прозрачная газовая ткань оказалась разорвана в клочья, что тут же вызвало волну новых возгласов. Перекатившись изящным движением, она смягчила удар и с недовольным бурчанием поднялась на ноги. Вот уж воистину демоническая непринуждённость: пусть всё её тело с головы до пят следовало закрыть пиксельной мозаикой цензуры ради, её это ничуть не смущало. Не скрывая досады, она сорвала плащ с оказавшегося поблизости подчинённого и небрежно набросила на плечи.

– Что ж, господа, – заключила Ша Хуалин, – сегодня я и впрямь допустила просчёт. Однако у нас впереди ещё немало времени для новых встреч! Уходим!

– Ты в самом деле собралась просто так уйти? – холодно усмехнулся Лю Цингэ. – А тебе не занимать дерзости. Ты правда думала, что сможешь отступить красиво?

Его поза слегка переменилась, и в воздух из-за его спины взвился меч Чэнлуань. Мигом воспарив в небеса, он отразился в бессчётном множестве сверкающих духовных мечей, которые, выстроившись в боевой строй, подобно граду обрушились на толпу демонов.

Ша Хуалин возглавила отступление своих войск. Раскрутив в руке разорванную красную ткань так, что та превратилась в подобие багрового облака, она подбросила её в небо. Вот только, к сожалению, тонкой ткани было не по силам удержать ярость мечей, которые в одно мгновение обратили её в сплошную зияющую дыру. Вдобавок к этому ученики хребта Цанцюн преградили демонам путь, так что большая их часть была ранена или угодила в плен, и лишь немногим приближённым Ша Хуалин удалось с позором унести ноги с горы.

Вернув меч в ножны, Лю Цингэ с бесстрастным видом повернулся к Шэнь Цинцю, чтобы осмотреть его раны. Ученики пика Цинцзин также толпой обступили их; на лицах десятков молодых людей читалось одинаковое нервное напряжение.

– Выходит, было верным решением отправить Инъин к пещерам Линси, чтобы она, колотя в стены, подобно тётушке Сюэ[80], своими воплями выманила тебя наружу, – вздохнул Шэнь Цинцю.

– Кто такая эта тётушка Сюэ? – озадаченно переспросил Лю Цингэ.

– Первейшая красавица мира людей, – не моргнув глазом ответил Шэнь Цинцю. – Так что там со мной?

– Пока не умираешь, – буркнул Лю Цингэ.

Несмотря на эти слова, через свою левую руку он непрерывно вливал энергию в тело Шэнь Цинцю, причём выражение его лица с каждым мгновением становилось всё более суровым. Когда Шэнь Цинцю опустил вопросительный взгляд на его руку, Лю Цингэ отрезал, чтобы внести ясность:

– Возвращаю тебе долг за пещеры Линси!

Вот вам образчик дубового цундэрэ[81]!

«И всё же, если тебе удалось заполучить в товарищи по команде Лю Цингэ, то у тебя ещё есть надежда!» – подумалось Шэнь Цинцю, но из-за того, что его меридианы то и дело сотрясали конвульсии, он был не в силах даже улыбнуться.

– Шишу Лю, – вмешался Ло Бинхэ, – от этого яда правда нет исцеления?

Лю Цингэ перевёл на него взгляд, но не успел ответить: внезапно ноги Шэнь Цинцю подкосились, и он едва не рухнул на колени – к счастью, его всё это время поддерживал Ло Бинхэ. Однако Шэнь Цинцю и правда не мог больше стоять, так что махнул рукой:

– Дай мне лечь… Я просто немного полежу…

Ло Бинхэ прежде никогда не доводилось видеть, чтобы Шэнь Цинцю выказывал подобную слабость. Он опустился на колени рядом с наставником и с покрасневшими глазами всхлипнул:

– …Учитель.

Шэнь Цинцю с трудом поднял руку, чтобы коснуться макушки Бин-гэ, которую его всегда тянуло погладить, и из его рта вырвался долгое время сдерживаемый поток крови.

Несмотря на это, он решительно завершил речь ключевой фразой, призванной повысить уровень симпатии главного героя:

– Я знал… что ты непременно одержишь победу.

При этих словах Ло Бинхэ вздрогнул всем телом.

Размышляя над этим постфактум, Шэнь Цинцю подумал, что если бы он по-прежнему смотрел на происходящее с точки зрения всеведущего читателя, то ему только и оставалось бы, что отшвырнуть эту писанину, разразившись безудержной бранью. Что это за бедовый персонаж, который то колотит главного героя, то спасает – да он просто чокнутый! Долбаный шизофреник!

Тем временем Система дала о себе знать очередным оповещением:

[Шэнь Цинцю получает 20 баллов за сложность характера, 20 баллов за философскую глубину образа, 10 баллов за нагнетание напряжения; итого – 50 баллов притворства.]

…Шэнь Цинцю пришёл в полный ужас: «Неужто философскую глубину персонажа тоже можно рассчитать подобным образом? Благодарю покорно, не стоит по своему произволу изобретать столь странные зачисления!»

Он поднял голову; несмотря на то, что у него уже потемнело в глазах, ему показалось, что он видит, как по щекам Ло Бинхэ градом катятся жемчужины слёз.

«Разумеется, почудилось», – это стало последней мыслью мужчины перед тем, как он окончательно потерял сознание.

Глава 3

Симпатия

Шэнь Цинцю не знал, сколько проспал, прежде чем пришёл в себя ни жив ни мёртв.

Узрев над головой знакомый белый газовый полог, он понял, что находится в своей тихой и мирной обители на пике Цинцзин.

Он сделал глубокий вдох и собрался было хорошенько потянуться, когда дверь внезапно открылась.

В комнату вошёл Мин Фань с плошкой в руках. Увидев, что учитель пришёл в себя, он швырнул её на стол и заголосил:

– Учитель, наконец-то вы проснулись!

За дверью мялся, явно не решаясь войти, ещё один посетитель – Ло Бинхэ.

Мин Фань причитал так долго, что успел залить слезами всё одеяло, – после чего, обернувшись, с бранью накинулся на Ло Бинхэ:

– А ты почему всё ещё здесь? Ты что, не понимаешь, что учителю тошно от одного взгляда на тебя? – Вновь обращаясь к Шэнь Цинцю, он пожаловался: – Не знаю, что не так с этим мальчишкой