– Вы правы, лучше посидеть на воздухе, – согласился с ним психолог. Истомин встал у штурвала. Катер качнулся, вздрогнул и понесся по водной глади.

– Никогда не был в вашем городе, – проговорил Федор. – Где он находится?

– Недалеко от Новороссийска, – пояснил Лихута. – Но моря там нет.

Панарин-младший замахал руками:

– Только не говорите, что не умеете плавать.

– Не скажу, – успокоил его молодой человек. – Я занимался плаванием с детства.

– Я почему-то так и думал. – Новый знакомый наклонил голову и вдруг спросил: – Значит, вы пишете статьи в журнал. Насколько я понял, они на тему гламура?

– Ну почему же, – улыбнулся психолог. – Я пишу на разные темы. – Сказав это, он взмолился, чтобы Федор больше ни о чем таком его не спрашивал. Кто знает, насколько хорошо этот парень разбирается в журналистике? Если прекрасно, тогда его вопросы могут поставить Лихуту в тупик.

– Кажется, в каждом журнале есть разные отделы, – продолжал Федор. – Как же называется ваш?

«Вот черт», – буркнул про себя Дмитрий, но вслух ответил:

– Знаете один анекдот, Федор? Собрались военные тесной компанией, чтобы отдохнуть, а их начальник поручил адъютанту подслушивать, о чем они говорят, и докладывать ему. Прибегает к нему адъютант в первый раз и докладывает:

– Говорят о женщинах.

Начальник кивает:

– Хорошо. Иди слушай дальше.

Прибегает адъютант во второй раз:

– Опять речь идет о женщинах.

Командир снова машет рукой:

– Нормально.

Прибегает адъютант в третий раз:

– Говорят о службе.

Начальник со злостью ему отвечает:

– Вот гады, опять напились.

Панарин хихикнул:

– То есть вы намекаете, что не хотите говорить о работе?

– Кажется, вы меня поняли. Вы и сами едете на Остров, чтобы на сутки отключиться от бизнеса, – ответил молодой человек.

Федор наклонил голову:

– Ладно, понимаю. Давайте о чем-нибудь другом.

– Расскажите о себе, – посоветовал психолог.

– Вопрос профессионального журналиста. – Панарин усмехнулся: – Только зачем? Кому это интересно? Разве вы когда-нибудь обо мне напишете? – В голосе послышалась горечь, и Лихуте стало его жаль.

– Почему вы так думаете? – поинтересовался он.

– Да потому что всю жизнь меня считали лузером, – Федор щелкнул пальцами. – С самого рождения, понимаете?

– Нет, не понимаю, – признался психолог, думая, что младший брат продолжит эту тему, но тот махнул рукой:

– Вам неприятно говорить о своей работе, а мне – о своей жизни. Это неинтересно, поверьте. И притом из меня плохой рассказчик. Вот Петя мастер травить разные байки.

Он сложил на груди руки, приняв наполеоновскую позу, и отошел к бортику катера. Эта поза всегда свидетельствовала о защитной реакции или негативном состоянии.

«Да что за отношения у него с братом? – подумал Лихута. – Федю коробит, когда он о нем говорит». Молодой человек чувствовал: на Острове ему предстоит разобраться во многом, в том числе и в отношениях между мужчинами. С первого взгляда сделать какие-то выводы всегда трудно. Если взять во внимание мимику и жесты друзей при приветствии, то можно было смело сказать: ничто не свидетельствовало о неприязни между ними. Во-первых, улыбки, которыми обменялись приятели, говорили именно о дружелюбии. Вообще улыбка может о многом поведать. Она не всегда является признаком хорошего расположения к человеку. При дружелюбной улыбке собеседники обнажают верхний ряд зубов, а не просто растягивают губы. Именно так и улыбались приятели Истомина. Рукопожатия их были обоюдно крепки, они смотрели друг другу в глаза, что свидетельствовало об откровенности. Нет, на первый взгляд выявить ничего не удалось.

– Вы общались с Виктором? – спросил Дмитрий у Панарина-младшего, стоявшего у бортика и смотревшего на воду. Тот встрепенулся:

– Значит, Борис Дмитриевич уже успел рассказать вам о племяннике?

– Да, – кивнул психолог. – Судя по всему, Виктор для него был единственным близким человеком.

– Это верно, – согласился Федор. – А еще Витька был потрясающим парнем – честным, открытым, веселым. Существует мнение, что Бог забирает лучших. – Он помрачнел и сел рядом с Дмитрием. – Но тут другой случай. Наверняка Истомин говорил вам об этом.

– Вскользь. – Лихуте хотелось узнать о гибели Виктора от собеседника. Ведь каждый по-своему способен оценить ситуацию.

– Вскользь? – Федор дернулся: – Странно. Значит, вы не знаете, что его племянник покончил жизнь самоубийством во время нашего пребывания на Острове?

Психолог покачал головой:

– К сожалению, не знаю.

Панарин скривился:

– Это было ужасно. Я впервые в жизни видел мертвого человека. Да и мертвые выглядят по-разному. Виктор повесился… До сих пор мне снятся его выпученные глаза и синее лицо…

Дмитрий придвинулся к нему:

– Вы говорите, покончил с собой? Но почему?

Молодой человек вздохнул:

– Этого не знает никто. – Он задумчиво посмотрел вдаль. – В тот день было все как обычно. Мы приехали на катере, расположились и отправились на рыбалку. Истомин присоединился к нам чуть позже. Виктор задержал его. Мы просидели на катере у пирса около часа. Рыба клевала очень плохо. Мы поймали пару кефалей, очень тощих и неаппетитных, и решили, что с нас хватит. Бросив рыбу в ведро, побрели к домику. – Он поежился. – Витя висел на высокой сосне. Сначала нам показалось, что это шутка. Виктор любил разыгрывать. Борис Дмитриевич первым подошел к нему, посмотрел на племянника и упал в обморок. Тогда мы бросились к дереву… Не заставляйте меня рассказывать, что я увидел. Повторяю, это было ужасно. – Федор провел рукой по лбу. – Мой брат первым взял себя в руки. Мы привели в чувство Истомина, а потом долго спорили, вызывать полицию или сначала снять тело с дерева. Это было жутко – смотреть, как он висит. В общем, после долгих разговоров мы сняли Виктора. Потом подъехала полиция. – Его губы дрогнули. – И Виктора увезли. Я слышал, что Борис Дмитриевич неоднократно ходил к следователю и доказывал, что его племянник не мог сам покончить с собой, что все это подстроено, что перед смертью Витя якобы пытался ему что-то рассказать, но он отмахнулся и теперь не простит себе этого до конца жизни… Однако следователь остался при своем мнении – самоубийство.

Психолог внимательно слушал и наблюдал за собеседником. Все в его облике свидетельствовало о неподдельной печали. Голос звучал слабо, речь была растянута, голова опущена. Федор действительно скорбел о гибели Виктора. Возможно, они не успели подружиться, но Панарин-младший, судя по всему, симпатизировал Вите.

– Для самоубийства должны быть веские причины, – начал Лихута. – Это и неудачи в жизни, и несчастная любовь, и общее непонимание…

Федор замахал руками:

– Это все ерунда. Можете мне не говорить. Узнав мнение следователя, я заглянул в интернет и прочел все, что там есть о самоубийцах. Поверьте, ни одна