рукой Петр. – Налей мне холодной минералки, ты ведь знаешь мою слабость. – Он едва коснулся руки психолога. – Раз наш дорогой хозяин не счел нужным рассказать, кто вы и что, подождем удобного момента.

– Ребята, зайдите в дом, – пригласил Истомин братьев. – Будет вам и минералка, и кое-что еще.

Старший Панарин громко расхохотался:

– Кое-что давай примем на Острове. – Он направился за Истоминым, а младший подошел к Лихуте:

– Федор.

– Дмитрий.

– Вы тоже поедете с нами? – поинтересовался Панарин.

Дмитрий пожал плечами:

– Если Борис Дмитриевич пригласит.

Младший брат хмыкнул:

– Разумеется, пригласит, если еще вас не выпроводил. А мне будет веселее. У нас с Петром большая разница в возрасте, и он всю жизнь меня учит. Что поделаешь, конфликт поколений. Разные интересы. – В его словах психолог уловил горечь. Нет, отношения между братьями явно не простые. Но имеет ли это значение для расследования?

– Обо мне все расскажет Борис Дмитриевич, – улыбнулся Лихута. – Вы же понимаете, он бог и царь как дома, так и на своем Острове.

Лицо Федора выразило разочарование: он явно ожидал каких-то разъяснений по поводу нового в их компании человека.

– Ладно, как хотите. Смотрите, вот подъехал Илья Лазебников.

Серебристый джип «Сузуки Витара» припарковался возле «Тойоты». Водитель нажал на клаксон, как бы приветствуя хозяина, и вылез из салона. Увидев Федора Панарина, он растянул губы в улыбке.

– Вы, как всегда, первые, – сказал Лазебников без традиционного приветствия. Дмитрий окинул взглядом возможного кандидата в убийцы – крупного моложавого мужика лет шестидесяти с лишним. Седые волосы курчавились на голове. По крупному носу стекали капли пота, которые он бесцеремонно смахивал пальцами. Толстое обручальное кольцо на безымянном сверкало под лучами солнца. – Держу пари, твой братец в доме. Станет он париться во дворе. Небось сидит в холле и пьет минералку. Я угадал?

– Разумеется, – Панарин-младший скривился. – Можете к ним присоединиться.

– Присоединюсь, если сочту нужным. – Илья оглядел Дмитрия: – Вы тоже гость Истомина?

– Это мистер Икс, – пояснил Федор. – Боря почему-то скрывает, едет ли этот молодой человек с нами на Остров.

– Да мне по барабану. – Илья направился к дому, грузно ступая на вскопанную землю и оставляя глубокие следы.

Панарин поднес часы к носу.

– Остался один Геннадий Иванович Нечипоренко. Кстати, вот и он.

Кофейный джип, как две капли воды похожий на автомобиль Истомина, резко затормозил, и из него вышел пожилой мужчина с добрым лицом Деда Мороза. Огромная лысина блестела на солнце. Глаза были закрыты темными очками. Он поднял руку в знак приветствия:

– Где Борис?

– В доме с остальными, – процедил Федор.

– Пойду потороплю.

– Давайте поторопите.

Геннадий Иванович, прыгая через грядки, побежал к входу и чуть не столкнулся с Борисом Дмитриевичем.

– А, это ты! – произнес хозяин и пожал приятелю руку. – Рад тебя видеть. Мы уже все взяли и идем на катер.

– Привет опоздавшим, – подал голос и Петр Панарин. К нему присоединился Лазебников:

– Вот где ты, бродяга!

Лихута внимательно смотрел на друзей, но пока ничего не мог сказать ни об одном из них. Судя по мимике и жестам, отношения между ними не были холодными. Дмитрий отметил крепкие рукопожатия, доброжелательные взгляды и отсутствие напряженности.

– Дмитрий, возьмите одну из сумок, – позвал его Истомин, и Петр удовлетворительно кивнул:

– Я же говорил, вы едете с нами. К чему эти тайны мадридского двора?

Когда психолог протянул руку за сумкой, Борис Дмитриевич откашлялся, как бы призывая всех к вниманию:

– Ребята, этот молодой человек, которого зовут Дмитрий Лихута, действительно отправится с нами. И хотя он не член нашей предпринимательской братии, прошу его любить и жаловать.

– Так кто же он? – поинтересовался Панарин-старший.

– Он журналист, работает в модном журнале Нижнегорска, – пояснил хозяин. – Этот журнал решил выбрать человека года в Крыму, и я оказался одним из претендентов. Чтобы поближе познакомиться со мной, Дмитрий выразил желание отправиться с нами на Остров. Думаю, вы не будете против.

Лихута заметил, как приятели переглянулись. Их взгляды выражали удивление. Первым опомнился Петр:

– Да что за разговор, Боря, с какой стати мы должны быть против? И вообще, Остров твой. Только я не понимаю, какой интерес находиться там в компании незнакомых людей. Не лучше ли приехать в другой раз и поговорить с тобой с глазу на глаз?

Психолог покачал головой:

– Не лучше. Наш главный редактор требует статью в конце недели. Так что сами видите, у меня осталось три дня. Если не ошибаюсь, Борис Дмитриевич сказал, что вы собираетесь пробыть на Острове не более двух суток, ну, а день-другой я посвящу написанию материала.

Панарин развел руками:

– Ну, раз так… Впрочем, я действительно не возражаю. Наконец-то нашу старую компанию разбавит человек, который, как я надеюсь, ничего не смыслит в бизнесе и потому не станет говорить о прибыли и потерях. Вы ведь не смыслите в бизнесе?

– Вы можете не поверить, но я действительно не смыслю в бизнесе, – сказав это, Дмитрий расхохотался. Федор сжал его локоть:

– Я рад больше всех.

– Ребята, мы слишком много времени уделили этому журналисту. – Толстый Лазебников держался снобистски, и смех нисколько не смягчил его. – Мне надоело париться под солнцем, пусть даже оно и мартовское. Давайте снесем вещи в катер.

Мужчины подхватили тяжелые сумки и стали спускаться к морю. Лихута еще раньше обратил внимание на небольшой катер, белый, с синей полосой, вытащенный на берег.

– Это ваш катер внизу? – спросил он Истомина.

– Его, его, капиталист проклятый, – заметил Геннадий Иванович, впрочем, весьма доброжелательно.

– Значит, я капиталист, – отозвался хозяин, чеканя каждое слово. – А ты несчастный человек. Да ты не беднее меня и можешь купить себе три таких катерка.

– А Острова все же у меня нет, – пробурчал приятель. – И ты ведь не продашь его, правда?

– Столько лет держался, не поддавался ни на какие уговоры – и сейчас не поддамся, – усмехнулся Борис Дмитриевич.

– Ну подумай, зачем он тебе сейчас, – вдруг встрял Лазебников и осекся. Психолог заметил, как у Бориса Дмитриевича сжались кулаки.

– Ну, договаривай, – голос Истомина срывался от волнения. – Ты хочешь сказать, что у тебя большая семья, жена, дети, а я один на белом свете? Нет, ты не прав, мой друг. У меня осталась память о Вите, и я ее увековечу. Не знаю как, но этот Остров станет ему памятником. Возможно, вы сочтете это глупостью, но земля моя, и я вправе распоряжаться ею по своему желанию. Прошу тебя больше не касаться этой темы.

Илья поправил сумку на плече:

– Как пожелаешь.

Этот разговор не понравился Дмитрию. Значит, несмотря на приятельские отношения с Истоминым, Илья мечтал приобрести Остров? Что, если Лазебников