Х у м о р х о н (громко, в сторону калитки). Дядя, сундук из спальни тащите сюда!

Голос Ризамата: «Ладно. Только подождать придется — такое дело заправки требует…»

Ф а т и м а. Садитесь, Хуморхон.

Появляется  Н а с и б а  с кувшином и полоскательницей для умывания, подходит к Фатиме.

Нет, нет! Начинайте со сватьюшки, невестушка, ибо угодить матери значит угодить богу.

З у х р а. Помнится, не очень ты хотела угодить матери, когда она сосватала тебя за старика Шарифа, — топиться бросилась. Еле спасли.

Ф а т и м а. Молчала бы уж при молодых-то!

Н а с и б а (поставив перед Зухрой полоскательницу). Помойте руки, тетушка.

З у х р а. У меня ноги целы, пойду сама помою.

Н а с и б а (сливая на руки Хуморхон). Не всякое материнское желание нужно исполнять.

Х у м о р х о н. Разве есть кто на свете дороже матери? Вот Заргаров… он мне в отцы годится, а я за него замуж вышла… Так моя покойная матушка хотела.

Марасуль удивленно посмотрел на Хуморхон. Посмотрела на нее и уходящая на кухню  Н а с и б а.

Ф а т и м а. И правильно сделали!

Н а с и б а  вносит блюдо с дымящимся пловом.

М а р а с у л ь. Ну-с, прошу, прошу!

З у х р а (к Хуморхон, с иронией). Еще бы неправильно! Дом полная чаша, всего вдоволь, как сыр в масле катаетесь!

Х у м о р х о н (взглянув на Марасуля). Скучно…

З у х р а (уже серьезно). Учитесь. Вы еще молоды. Жить в такое время и не учиться!

Ф а т и м а. А тебе-то какая забота!

Х у м о р х о н. Ну, знаний мне хватает.

М а р а с у л ь. Хуморхон в институте училась. Да не в одном, а в трех, нет, даже в четырех. В четырех институтах кончить по курсу — все равно что в одном кончить четыре. Так что у нее высшее образование.

З у х р а. Отчего же не работаете? В наше-то время! Ведь даже кошка, которая не ловит мышей, и та мозолит глаза.

Ф а т и м а. А тебе-то что!

Х у м о р х о н. Сердце у меня больное…

З у х р а. А-а-а… Ну, тогда нечего жаловаться: Заргаров как раз вам пара!

Х у м о р х о н (выходит из себя). Какая он мне пара!..

Ф а т и м а. Эй, Зухра! Да ешь ты спокойно, ради бога!

Р о х и л я. Кушайте, Зухра-биби!

З у х р а. Ну, а если бы ваш Заргаров был грузчиком, слонялся бы по базарам с веревкой за плечами? Вышли бы вы за него замуж?

Х у м о р х о н. Вы что? Считаете меня дурой?

З у х р а. Не сердитесь… Вы сами сказали: надо, дескать, матерям во всем угождать.

М а р а с у л ь. Довольно, тетушка, хватит!

Ф а т и м а. Что ты ко всем пристаешь?

Х у м о р х о н (вскакивает). Сами вы… глупая женщина, а поучать беретесь…

Р о х и л я. Не надо говорить так, доченька, все-таки она постарше вас.

Х у м о р х о н. А что толку? На старости лет стала школьной сторожихой.

Н а с и б а (возмущенно). Хуморхон-апа!

З у х р а. Да, я сторожиха! Каждый служит народу как может. А вы… вы тулька мадама! (После паузы.) Прицепились к мужу, как клещ к коровьему уху… Неплохая профессия!

Насиба фыркает. Фатима и Марасуль переглянулись.

М а р а с у л ь. Тетушка наша и по-русски умеет говорить… (Передразнивая ее.) «Тулька мадама»!

З у х р а. Может быть, и не умею я выговаривать правильно. (Неожиданно, страстно.) Зато душа у меня правильная! А вот ты не похож на человека, знающего русский язык.

Р о х и л я. Да успокойтесь вы, Зухра-биби, кушайте!

З у х р а. Я только что пообедала.

Ф а т и м а (выходя из себя). Хотя бы для приличия поешь! Ну что за сумасшедшая женщина!

З у х р а. Дайте-ка мне ложку, Насибахон.

Ф а т и м а. Господи, форсит-то!

Н а с и б а (протягивает Зухре ложку). Нате, тетенька!

М а р а с у л ь (со смехом). Ну, а мы станем есть, как едали наши отцы и деды! (Берет плов рукой и, смеясь, приглашает остальных.)

З у х р а. Твой отец верхом на верблюде мотался с базара на базар, а ты на «Победе» разъезжаешь…

Ф а т и м а (вне себя от ярости). Ты всегда налетаешь, как ветер, и переворачиваешь весь дом!

З у х р а. Если ваш дом не проветривать, — плесенью покроется, гнить начнет…

М а р а с у л ь (вскакивая с места). Хоть бы перед нашим отъездом попридержала язык!

Ф а т и м а. Лучше бы вовсе не приходила проведать нас!

З у х р а. Не тебя я пришла проведать. (Показывая на Насибу.) Ее вот. Вот этого воробышка. Крылышки не успели окрепнуть, а уже пытается лететь в жизнь…

Р о х и л я. Да что вы, бог с вами, Зухра-биби, почему же она воробышек, моя доченька…

З у х р а поднимается. Хочет сказать Марасулю еще что-то, но передумала и молча направляется к калитке.

Н а с и б а. Тетушка! (Бежит за ней.)

Ф а т и м а (обращается к Марасулю, но говорит для Насибы). Ты ведь сам знаешь, на нее иногда находит. В такую минуту лучше не связываться с ней. (Рохиле.) Она с детства такая, странная немного, временами заговаривается…

Входит  З а р г а р о в.

З а р г а р о в. Чего вы расселись? Пора ведь на вокзал! (Увидев плов.) А, плов? Вот ваш билет, Хуморхон, держите.

Н а с и б а. Садитесь, Ахаджан-ака… Я сейчас… (Уходит.)

Х у м о р х о н (капризно). Пятое купе! А у них — шестое!

М а р а с у л ь. Не беда, устроимся как-нибудь.

Н а с и б а  приносит воду и поливает Заргарову на руки.

З а р г а р о в (Марасулю). Поручаю жену тебе… (С вожделением запускает руку в плов.)

Появляется  Р и з а м а т. Он тащит огромный сундук. Все, кроме Марасуля и Заргарова, бросаются ему помогать.

М а р а с у л ь (сидит, ковыряя в зубах). Чуточку приподнимите, Ризамат-ака!

З а р г а р о в