Профессор уже еле двигался по тропе в легком тумане вечернего солнца. Жара прошла, вот-вот наступит ночь, минуя, как всегда, вечер или оставляя ему не более четверти часа.

Не обращая внимания на сумерки, усталость, Афа продолжал разговаривать сам с собой. В мыслях опять появилась машина – «Лотос-1», созданная для обеспечения рейтинга без участия человеческого фактора.

– Зачем машине понадобилось внедряться в человека? В своего создателя?

– Создателя? Ты сказал – создателя?

– Да, я так сказал…

– Вот тебе и ответ, профессор. Искусственный интеллект решился познать свой собственный источник. И, скорее всего, мышление, которое его создало. Интеллект заинтересован в собственном живом мышлении, равном человеческому. В противном случае «Лотос-1» навсегда останется послушным исполнителем воли человека. А сейчас человеческое мышление использует такой инструмент, который недоступен программному мышлению. Это – интуиция, наитие, спонтанное воображение. В этом месте у машины всего-навсего перебор данных из банка вариантов. И в сложном вопросе таких вариантов набираются мириады – нужны годы для простого их перечисления. Человек интуитивно, по эмоциональной памяти, мгновенно отыскивает путь решения без просчета дальнейших ходов. Человек может не доверять подсознанию, даже анализировать его предложения, но интуиции он верит свято и опирается во всех масштабных своих решениях исключительно на интуицию.

Естественно, чтобы познать человеческое живое мышление, надо влиться в него в любом качестве и потом регистрировать малейшее ментальное изменение…

– Зачем?

– Открыв подсознание, искусственный интеллект способен познать человека как продукт другого сознания. Его интересует Бог.

XXVII

Ночь уже начала накрывать землю, когда Асури добрался до холма. Спускаться было небезопасно, тропинка резко бросалась вниз к скале с источником, можно было разбиться. Оставалось одно: переночевать прямо тут, на холме, отойдя от тропы на безопасное расстояние. Но внизу, чуть дальше бледных огоньков поселения, лежал океан.

Профессор стал спускаться. В полной темноте внизу лежал город. Сквозь тряпки, накинутые на каркас и служащие самодельной крышей, просачивался слабый свет от свечей. Он упирался в крышу или стены, силы его хватало только на то, чтобы осветить полотнища. Отсюда, сверху, они казались размытыми разноцветными пятнами. Намного ярче горели звезды над головой, но и они не давали достаточно света. Порывшись в кожаном рюкзаке, Асури достал фонарь и, прикрывая его своим телом, чтобы никто в поселке не заметил блуждающий огонь, аккуратно ступал на освещенный кусочек пути.

Добравшись наконец-то до пологого места, профессор повернул к скале, чтобы напиться. Свободная струя воды была за углом, но оттуда его могли увидеть. Афа остановился у самой стены и почувствовал, как из переполненной наверху ванны по камням стекает вода. Прижавшись губами к скале, профессор ждал, когда наберется достаточно воды для глотка. Так он продолжал прижиматься до тех пор, пока не утолил жажду. Осторожно, придерживаясь за выступы, уже в абсолютной темноте профессор спустился на плоское побережье. До океана оставалось всего несколько десятков ярдов. Пару раз Афа наступал на что-то твердое, валявшееся под ногами. Глаза привыкли, и Асури смог различать по отсветам на воде близость самого океана, неторопливо облизывающего песок.

Профессор разделся и шагнул в первую волну. Любимый океан на секунду обхватил его пальцы, щиколотки и снова уполз к себе. Афа пошел за ним. Плавать он не решился, опасаясь, что не найдет свою одежду. Профессор зашел в воду, лег на песок и терпеливо ждал, когда набегающие волны хоть немного омоют его тело, высохшее за эти несколько недель изгнания. Так он пролежал довольно долго, теплая вода ласкала его, как и прежде. Тело наполнилось влагой океана, Асури вышел из воды, нащупал свою одежду и рюкзак. Собрав вещи в охапку, он тихо прошел несколько ярдов туда, куда океан уже не доставал своим языком, и растянулся на еще не остывшем песке.

Небо и побережье были погружены в кромешную темноту тропической ночи. Шепот волн мгновенно окутал Асури – не успев даже улечься поудобнее, профессор заснул. Сон пощадил профессора, и тот провалился в бездну, в которую не заныривает ни одно сновидение.

XXVIII

С первыми лучами рассвета поселок проснулся, и в том, что Афу обнаружили сразу же, ничего удивительного не было. Где бы ни находился человек, какие бы условия ни предлагали ему для жизни, везде найдется кучка любопытных и всеведущих, которые тут же разносят любую новость с жаждой чего-нибудь необычного. Необычное существовало: на песке лежал полуголый мужчина с видом давно покинувшего цивилизацию человека. Спутанные волосы прикрывали прядями часть лица, борода еще не успела обрести ту форму, когда уже можно не следить за аккуратностью стрижки. Неровные клочки, растущие быстрее, торчали из некогда эстетской профессорской бородки.

Люди стояли неподалеку и молча рассматривали спящего. Мужчины, хотя бы немного постарше, все до единого были владельцами именно тех бород, к которой еще только стремился профессор, перебравшись за стену Байхапура.

Горстка любопытных зашушукалась и обернулась к своим постройкам. Вдалеке одиноко шагал человек, никто не решился составить ему компанию. Мужчина не торопился, он шел медленно и уверенно. Огромная длинная майка из джута почти до колен, жилетка из тонкой кожи, широкополая синяя шляпа с низкой тульей, сандалии. В руках он держал трость, но не опирался на нее при ходьбе, а время от времени просто перекладывал из одной руки в другую.

В полном молчании своего окружения профессор неожиданно проснулся. Оглядев толпу зевак, он стал одеваться. Люди молча наблюдали за Афой. Профессор оделся и встал. Толпа неожиданно разделилась на две половины, и в образовавшемся пространстве появился мужчина в джутовой майке.

По всем внешним признакам профессор сообразил, что сейчас он стоял перед вожаком этого поселения. Вожак неторопливо подошел совсем близко к Асури и остановился. Длинная темно-русая борода и волосы, спускавшиеся ниже плеч, выказывали в вожде старожила здешних мест. Горбинка на носу говорила о воле, а небольшой, словно от солнца, прищур глаз безошибочно указывал на предельную хитрость. Вождь был моложе Асури, вряд ли ему было больше пятидесяти. Лицо было полностью закрыто растительностью, руки, торчавшие из джутовой майки, были обтянуты крепкой загорелой кожей. Это был сильный мужчина, он обладал всеми необходимыми качествами вождя.

Они молча стояли друг напротив друга в окружении таких же напряженных наблюдателей.

Только сейчас Афа сообразил, что совершенно ничего не знает о здешних правилах, которые наверняка имеются и, может быть, даже соответствуют общепринятым законам общества. Впервые он с горечью обнаружил, что при