– Да, и представьте, набрали целую корзину вот такой величины.

– Что ж, собирать травы – приятное занятие, но прогуляться по этому тихому провинциальному городку тоже недурственно.

Главная улица, по которой они шли, тянулась вдаль под синим небосводом, вызывая ощущение покоя и безмятежности; прохожих можно было перечесть по пальцам, и даже звонки проезжавших мимо велосипедов ничуть не тревожили слуха. Городок этот не мог похвастаться особыми достопримечательностями, но, как повсюду в западной Японии, глинобитные ограды выглядели весьма живописно.

У старика была собственная теория на сей счет. В восточных областях, говорил он, сильные ветры с косыми дождями вынуждают жителей сооружать дощатые заборы, а дерево, каким бы добротным оно ни было, быстро темнеет и приобретает неприглядный вид. О теперешнем Токио[87] с его крытыми оцинкованным железом бараками нечего и говорить, но даже маленькие города в окрестных префектурах, казалось бы, призванные хранить печать благообразной старины, кажутся закопченными и производят мрачное впечатление. К тому же там часто случаются землетрясения и пожары, и когда на месте выгоревших домов появляются новые, то это либо безликие постройки из лиственницы или дешевой привозной древесины, годной разве что для спичек, либо убогие сооружения в европейском стиле вроде тех, что можно увидеть в каком-нибудь заштатном американском городишке. Если бы, скажем, такой город, как Камакура, находился в Кансае, то пусть по красоте он и не мог бы тягаться с древней столицей Нара, все же в его облике было бы побольше изящества и гармонии. Земли к западу от Киото находятся в более благоприятных природных условиях, стихийные бедствия там редки, поэтому даже дом какого-нибудь безвестного горожанина или крестьянская усадьба с глинобитными стенами и черепицей на крыше выглядят так, что у путешественника захватывает дух и он невольно останавливается. При этом небольшие поселения из тех, что в старину назывались посадами, зачастую имеют куда более привлекательный вид, нежели крупные города вроде Осаки. В наши дни даже Киото стремительно меняется – достаточно взглянуть на его центральную часть; пожалуй, только Химэдзи, Вакаяма, Сакаи и Нисиномия по сию пору сохраняют облик, доставшийся им от феодальных времен…

Проходя мимо изогнутой под прямым углом ограды, оштукатуренной «наметом» в духе безыскусной старины, Канамэ невольно засмотрелся на усыпанную цветами ветку уцуги[88], выглядывающую из-за округлой коньковой черепицы, и ему припомнилось еще одно суждение старика: «Люди привыкли восхищаться видами Хаконэ и Сиобары, но Япония – островная страна, подверженная землетрясениям, и подобные пейзажи можно встретить где угодно. Недавно осакская газета “Майнити” проводила опрос на тему “Восемь новых живописных мест нашей страны” – и что же? Оказалось, что в Японии существует не один, а несколько природных памятников под названием “Львиная скала”, и, похоже, это истинная правда. Если путешественнику и стоит что-либо посмотреть, так это маленькие города и бухточки, расположенные в районе Камигата и дальше – на островах Сикоку и Тюгоку».

На географической карте остров Авадзи предстает в виде крохотного клочка суши, а если учесть, что Сумото – портовый город, то эта улица, скорее всего, служила главной магистралью, по которой его можно было пройти из конца в конец. «Если идти все время прямо, никуда не сворачивая, – проинструктировал их гостиничный служитель, – вы увидите речку, а на том берегу, в низине, как раз и будет театр». Вероятно, там, у реки, заканчивались и ряды жилых построек. Во времена сёгуната здешней землей владел какой-нибудь мелкий князек, и Сумото едва ли мог претендовать на статус призамкового поселения. С тех пор он, похоже, мало изменился. Модернизация, как правило, затрагивает лишь крупные города, расположенные вдоль главных транспортных артерий, а их не так уж много. В любой стране, имеющей долгую историю, будь то Китай или страны Европы (Америка как молодая страна в данном случае не в счет), маленькие провинциальные города, если, конечно, на них не обрушилось какое-нибудь стихийное бедствие, остаются в стороне от потока цивилизации и сохраняют аромат былых времен.

Взять хотя бы этот городок: если не обращать внимания на электрические провода, телеграфные столбы, намалеванные масляной краской рекламные щиты да попадающиеся тут и там новомодные витрины, создавалось полное впечатление, что дома, в которых обитают местные жители, сошли с иллюстраций из какой-нибудь книжки Сайкаку. Прочные, оштукатуренные по самый карниз стены; фасады, забранные выступающими вперед добротными деревянными решетками; крыши с затейливо уложенной массивной черепицей; ильмовые дощечки с поблекшими надписями «Изделия из лака», «Соя», «Масло»; висящие над входом, за земляными сенями, короткие матерчатые шторки, на которых белым по темно-синему полю выведены названия торговых лавок…

«Как живо все здесь передает атмосферу старой Японии!» На сей раз это была уже не сентенция старика, а мысль самого Канамэ. Ему чудилось, что душа его целиком растворилась в окружающем пейзаже, в белизне глинобитных стен, сияющих на фоне лазоревого неба. Чем-то эти стены напоминали атласный пояс О-Хиса: за долгие годы под действием ветров и дождей они утратили свой первозданный облик, и их колорит, оставаясь ярким и нарядным, приобрел ту мягкость и глубину, которая, открывшись внимательному взору, вселяет в сердце покой и умиротворение.

– Старинные дома кажутся такими темными внутри, – произнес Канамэ. – Невозможно разглядеть, что происходит там, за их решетчатыми фасадами.

– Отчасти это потому, что так светло снаружи, – отозвался, поравнявшись с ним, старик. – Посмотрите на дорогу, даже земля здесь имеет белесый оттенок…

Канамэ попытался представить себе людей, чья жизнь протекала когда-то давным-давно в сумрачной глубине этих домов. Должно быть, у них были лица кукол «Бунраку», а их судьбы походили на сюжеты кукольных драм. Должно быть, этот городок и был тем миром, в котором существовали О-Юми, Дзюробэй из Ава, паломница О-Цуру[89] и прочие герои старинных пьес. А О-Хиса? Разве она не той же породы, что и они? Как знать, возможно, лет пятьдесят или сто назад такая же точно женщина, в таком же точно одеянии, с таким же узелком в руке шла по этой залитой весенним солнцем улице на представление кукольного театра, сооруженного на берегу реки. Или же, сидя за каким-то из этих решетчатых фасадов, наигрывала мелодию «Снег». Воистину, О-Хиса – всего лишь видение, тень, явившаяся из прошлого.

11

Жители острова Авадзи утверждают, что именно здесь родина японского кукольного театра. В селении Итимура, расположенном вблизи тракта, протянувшегося между городами Сумото и Фукура, по сей день существует семь кукольных трупп. В старину их насчитывалось ни много ни мало тридцать шесть, и в народе это селение прозвали Кукольным. Рождение тамошнего