Нервное возбуждение начало покидать ее, подобно воде, уходящей в песок, и Агния почувствовала сонливость. Не желая расстаться со своим изделием даже на секунду, она надела его на палец и, нервно зевнув, добрела до кушетки. Сон пришел почти мгновенно, и там, во сне, она, как волшебная саламандра, купалась в восхитительном море огня, ощущая одновременно пламя как часть себя. А себя как часть этого пламени.

Именно с этого момента, к удивлению ее учителей, произошло слияние двух видов магии, которые теперь совершенно не противоречили друг другу, а только дополняли одна другую. Огненная сила, которая являлась мощью сама по себе, вдруг стала покорна Агнии и больше не ощущалась ею, как протез. Теперь, когда сила огня подпитывала силу творца в ней, весь мир вокруг стал выглядеть немножко по-другому: более цельным, более ярким, более понятным.

Этот новый мир принял Агнию как часть себя.

***

Новое состояние души настолько нравилось девушке, делало ее настолько наполненной и сильной, что первые дни она не могла оторваться от занятий. Теперь получалось все. Вообще все!

Беря в руки моток шелковых ниток, она совершенно точно, до малейших деталей знала, в какие именно сказочные кружева превратится эта нить. Если Агнии требовалось зажечь свечи, для этого вовсе не нужно было напрягаться и осторожно ограничивать собственную силу, опасаясь спалить весь дворец: достаточно было просто ее желания.

Самое интересное, что масштабы действия для нее были совершенно не важны. Одинаково легко Агния творила огненную бабочку, которая существовала в мире исключительно для красоты. Или целую стайку для освещения. Или огненный шторм, от которого взрывались пронзительным визгом накопители на полигоне. Ощущать себя целостной личностью было настолько восхитительно, что Агния не могла остановиться, развлекаясь этим новым чувством, как ребенок необычной игрушкой.

Новые умения Агнии потрясли короля. Его величество выбрал время и лично присутствовал на одном из занятий, опасливо любуясь мощью своей «фаворитки».

– Ты, Агния, самое непонятное существо, которое я видел. То, с какой легкостью ты пользуешься огнем, это понятно. Любой маг рано или поздно сливается со своей стихией. Но вот как ты ухитрилась подружить огненную мощь и ту жалкую крошку бытовой магии… Вот этого я понять не могу, – констатировал Лоренцо. – Скажи, тебе самой не мешает бытовая составляющая?

– Нет, – с удивлением ответила Агния. – Наоборот, мне кажется, если бы не искра бытовой магии, я бы так и не смогла полностью совладать с огнем.

– Невероятно, – король непроизвольно помотал головой, как бы отрицая возможность такого слияния, и повторил: – Просто невероятно!

Агния не находила в этом ничего невероятного. Напротив, ей казалось, что такой полной гармонии с миром она не ощущала никогда в жизни. Вещи, предметы и явления подчинялись ее воле и желаниям мгновенно и охотно: чайная ложечка принимала именно ту самую идеальную форму, которую ей хотелось. Сломанная ветром ветка, которую не успели убрать садовники, не просто бессмысленно осыпалась невесомым пеплом, а попадала именно туда, куда нужно: под корни мощного дерева, потерявшего эту ветку. Там, смешавшись с соками земли, она становилась питанием для травы и корней. И все это Агния чувствовала, слышала и понимала без каких-либо усилий.

Даже роскошный кремовый пеньюар, который был частью ее огромного гардероба, но немножко раздражал её своей вычурностью, непроизвольно приобрел именно ту форму, которую Агнии хотелось. Он лишился излишне кучерявых кружевных рюшей и приобрел более мягкий силуэт, став настолько элегантным, что Нинет восхищенно заметила:

– Ах, госпожа! Он так идет вам!

Все это только оттягивало визит Агнии в королевские архивы. Но поскольку через несколько дней миледи де Сотье отказалась от занятий, сообщив, что больше ей нечему учить леди Ламмерс, то вторая половина дня оказалась относительно свободный. И хотя соблазн сотворить что-нибудь еще был велик, Агния осознанно одернула себя, вспомнив про смерти герцога де Гренара и мэтра Лантье. Как ни восхитителен сейчас был мир вокруг нее, но все же стоило разобраться в уже имеющихся проблемах.

***

Огненная бабочка, появившаяся по желанию Агнии, вела ее по бесконечным коридорам и лестницам дворца туда, куда ей и требовалось: в архив. Спускаться пришлось достаточно глубоко. Под дворцом было еще несколько этажей, где и располагались всевозможные мастерские, тренажерные залы и прочие службы. Архив находился на минус четвертом этаже.

Двери в помещение были не просто из чудовищной толщины дубовых досок, обитых медными узорами. Нет, Агния почувствовала в меди и дереве многие слои чужих заклинаний. Сама дверь являлась весьма серьезным артефактом, охраняющим сокровища архива не хуже сказочного дракона. Черный браслет на запястье слегка нагрелся, и Агния почти интуитивно приложила его к вычурной дверной ручке. Створки распахнулись с противным нарочитым скрипом, и она улыбнулась, понимая, что даже этот скрип — часть охранной системы. «Ого! Такой мерзкий звук. Слышно, пожалуй, всем в окрестностях. А уж архивариус-то и подавно должен знать, когда в хранилище появится кто-то чужой. Конечно, серебряный колокольчик звучал бы немного приятнее.», – с иронией отметила она.

Огненная бабочка рассыпалась на стайку мотыльков, ярче освещая небольшое помещение с массивной конторкой и несколькими потертыми креслами. В стенах комнаты обнаружилось шесть дверей, запертых на серьезные навесные замки, хищно поблескивающие в свете огненных мотыльков.

– Эй, здесь есть кто-нибудь? – позвала Агния.

Глава 25

– Зачем поднимать такой шум, юная леди?

От звуков этого голоса Агния непроизвольно вздрогнула: глубокий, очень мужской, какой-то бархатистый, но наполненный силой и властностью. Даже когда слова закончились, голос все еще звучал в комнате, как изумительное послевкусие от глотка хорошего ликера. Агния оглянулась, ожидая, когда покажется на глаза обладатель прекрасного баритона, этот сказочный красавец и альфа-самец.

Комната была невелика. Несколько стеллажей плотно приставлены к стене, двери на замках. А обладатель этого удивительного голоса, похоже, был просто невидим. Агния еще раз обвела комнату взглядом, но замки по-прежнему были на своем месте. Зато из-под конторки раздалось какое-то непонятное кряхтение, и на свет показался невысокий пожилой гномик с головой, покрытой шапочкой серебристо-седых кудряшек. Хрупкий и даже изящный.

– Ну-с, юная леди, так зачем вы подняли шум? – нахмурив белоснежные бровки, он грозно смотрел на нее снизу вверх, потирая рукой поясницу и недовольно морщась.

– Вот! –