поездку из Франции в Египет, побывать в Петербурге. А это требовало немалых дополнительных затрат. Правда, Сухомлинову удалось отговорить жену от этой затеи, убедив её в том, что в таком случае с «ресурсами нашими мы окончательно с тобой крякнем и сядем на мель уже вовсю» [113, с. 218].

Генерал сам приехал во Францию после того как по поручению Николая II побывал в Германии на закладке памятника героям битвы при Лейпциге. Но в Париже его ждали новые расходы. Русский военный агент граф А. А. Игнатьев пригласил Сухомлинова с женой отужинать в самый модный ночной ресторан «Сиро». Цены в нём были баснословные. Официант подал счет Игнатьеву, заказывавшему угощенье, но Владимир Александрович сказал: «Этого ещё не хватает, чтобы военный агент платил за своего министра». Настроение Сухомлинова, однако, испортилось, и он добавил: «А впрочем, Алексей Алексеевич, это уж не так несправедливо как кажется. Какие наши с вами оклады жалованья? Почти одинаковые, а расходы на представительство мне ведь тоже никто не возмещает…» [70, с. 537].

Мы полагаем, что министр, нередко жаловавшийся на нехватку средств собеседникам, обмолвился о своём тяжёлом финансовом положении и в разговоре с Н. Ф. Свирским. Тот, конечно, предложил помочь горю, но взамен, наверняка, попросил оказать поддержку своему сыну Георгию Свирскому (крестнику министра) добыть для французской фирмы, представителем, которой тот являлся, заказ на изготовление снарядов. Не в силах дальше выносить безденежья Сухомлинов, по нашему мнению, в первой половине 1913 г. (но не ранее!) решил пойти на сделку со своей совестью. Металлический завод Поля Жиро, представителем которого являлся Г. Н. Свирский, получил заказ, а Сухомлинов – деньги. Средства, полученные от крестника, а отнюдь не мифические пятьдесят тысяч от «Виккерс» (о которых узнал Андроников, но не понял их предназначения) и позволили Владимиру Александровичу поехать в июне 1913 г. с женой в Киссинген.

Неизвестно как на этом курорте оказался знаменитый киевский ювелир Маршак – случайно, или по вызову «госпожи министерши», а, может быть, получив информацию об увеличении достатка Сухомлинова из других источников. Однако в любом случае заказ в двадцать тысяч Маршаку генерал смог оплатить только в два срока [140, л. 97]. Значит, такая сумма даже в 1913 г. была для военного министра непомерно велика.

Между тем, Маршак загорелся желанием сделать жену военного министра своей постоянной клиенткой. В конце 1913 г. знаменитый ювелир лично посетил Екатерину Сухомлинову в Париже, предложив ей приобрести свои новые изделия. Отказаться от покупки драгоценностей генерал даже не подумал: слишком сильное желание Екатерина Викторовна выказывала их получить. «Ради Бога только, моя хорошая, моя дорогая кипятилочка, – не волнуйся и успокойся, ведь здоровье твое для меня дороже всего на свете», – писал министр своей супруге 1 декабря 1913 года. А в письме, отправленном на другой день, 2 декабря, увещевал её: «С делом Маршака ты, мне кажется, поступила совершенно правильно, – спешить с этим в данную минуту не стоит, откладывать в долгий ящик, надеюсь, не будем, а тяжелых условий избегнем» [113, с. 264, 265]. Слово своё Владимир Александрович сдержал, и 22 апреля 1914 г. смог из Киева написать жене: «У Маршака забрал твои заказы, очень удачно исполненные»[113, с. 298].

Итак, чтобы удовлетворять потребности любимой женщины, В. А. Сухомлинов в 1909–1912 гг. экономил на еде, а в 1913–1914 гг., возможно, стал брать взятки. При этом у четы Сухомлиновых, по крайней мере, с 1908 г. имелась очень крупная сумма денег, которая, однако, держалась в неприкосновенности.

По словам Владимира Александровича после приезда в Петербург в 1908 году у него насчитывалось около 180 000 рублей [133, л. 30–31]. Большая их часть находилась в виде акций различных предприятий. Экономка Сухомлиновых Мария Францевна Кюнье привезла из Киева целый чемодан, набитый ими («120 тысяч процентными бумагами») [132, л. 24–24об.].

В том, что у генерала имелась крупная сумма средств в ценных бумагах нет ничего удивительного. Тогда спекуляция акциями являлась всеобщим поветрием. А. Г. Тарсаидзе приводит в пример товарища морского министра контр-адмирала М. В. Бубнова, который по собственному признанию, «играл на бирже чуть ли не с 80-х гг.», в результате чего у него образовался капитал около 700 тысяч рублей [177, с. 361–362]. Курсы акций являлись модной темой для разговора. Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Выдающиеся представители петербургского общества включали в число приглашённых видных биржевиков. Офицеры гвардии, не умевшие отличить до сих пор акций от облигаций, стали с увлечением обсуждать неминуемое поднятие цен на сталь. Светские денди приводили в полное недоумение книгопродавцев, покупая у них книги, посвященные сокровенным тайнам экономической науки и толкования смысла ежегодных балансов акционерных обществ» [29, с. 237].

Смысл биржевой игры состоял в том, чтобы продать акции, когда их рыночная стоимость достигала максимума. Но самому министру этим заниматься было неудобно. По его поручению это делали другие люди, и удачнее всех – Мария Кюнье.

Эта француженка, согласно её показаниям, данным в 1917 г., заведовала хозяйством генерала 12 лет, из них «первые три года жила у Сухомлиновых в Киеве» [132, л. 24]. Следовательно, она поступила на службу к генералу в 1905 году. (Видимо после кончины его второй жены).

Кюнье вела игру с самым крупным пакетом акций Сухомлинова. Его начальная сумма в 1908 г. составляла 70 тысяч рублей. Генерал считал их «страховкой своего состояния» и хранил в сейфе у себя на квартире [132, л. 24об.; 133, л. 31]. Мария Францевна продавала эти акции в разных банкирских конторах и на обналиченную сумму покупала другие ценные бумаги. Благодаря проводимым ей операциям стоимость бумаг Сухомлинова с 1908 по 1914 г. возросла примерно на 60 тысяч [132, л. 24об.].

Другую часть из имевшихся у него в 1908 г. средств (на сумму 75 тысяч) В. А. Сухомлинов внес в Учетно-Ссудный банк. «Я ее поручил инженеру Урбанскому, – говорил Владимир Александрович на суде, – который был так любезен, что взялся за это дело, причем я сказал, что я прошу решительно на них играть, зная о том, как вообще он удачно делает все обороты…» [133, л. 31].

Инженер-железнодорожник Иван Николаевич Урбанский познакомился сначала с Екатериной Викторовной Сухомлиновой, когда она была заграницей, а затем в Петербурге уже с военным министром. Урбанский предложил вести дела на бирже от имени Сухомлинова по доверенности и на безвозмездной основе (!), и в итоге эту доверенность от Сухомлиновых он получил [132, л. 19]. Как утверждал Урбанский, «операции шли удачно» [132, л. 23]. Правда, судя по переписке супругов Сухомлиновых, не всегда всё шло гладко. «Иван Николаевич приезжает завтра, и по его части все более, нежели благополучно, – пока биржа все в