липкие сети, она легко влюбляет в себя доверчивого кавалера, а потом, играя страстью, коварно над ним потешается. Многие дамы хуже пауков, потому что они не только великолепные актрисы, но и обладают гипнозом.

– Вы рассуждаете как ветхозаветный бобыль: змея, паук… А хуже эпитетов не нашли?

Клим щёлкнул крышкой карманных часов и сказал:

– Давайте сменим тему. Восковая голова при такой жаре может потерять форму. Этого нельзя допустить. Улику мы обязаны сохранить. Я в Петергофе впервые и понимаю, что на осмотр всех достопримечательностей уйдёт несколько дней. Надеюсь, я ещё успею это сделать. До поезда осталось совсем немного времени. Нам следует поторопиться, пока воск ещё крепок.

– Однако вы мне так и не рассказали, что вам поведал мастер, с коим вы встречались.

– Предлагаю обсудить это по дороге. К тому же я хочу прибыть на вокзал чуть раньше, чтобы успеть купить путеводитель по Петергофу.

– Зачем он вам? Я успела осмотреть все его закоулки и могу провести вам экскурсию не хуже местного чичероне.

– Прекрасно! Я обязательно воспользуюсь вашей любезностью. Но печатные «гиды» – моя слабость. Я их собираю. В моей домашней коллекции есть справочники по Петербургу, Лондону, Нахичевани и Ростову-на-Дону, а теперь к ним добавятся ещё три города – Ораниенбаум, Кронштадт и Петергоф.

– Вы, что же, никогда не были в Москве?

– Был, но только на вокзале, пока ставропольский вагон перецепляли к столичному поезду. А так чтобы походить по городу – ещё не доводилось… Нам повезло – на горизонте коляска, и, кажется, пустая.

На вокзале Клим купил «Иллюстрированный Петергоф» и несколько свежих газет. Оставив Ксению в зале ожидания вместе с саком, он направился в билетную кассу, куда образовалась небольшая очередь. Выстояв десять минут, он вернулся. Дочь Папасова сидела на прежнем месте и утирала платком заплаканное лицо. Сака на месте не было.

– Ксения, что стряслось? Где сумка? – взволнованно выговорил студент.

– Её украли, – всхлипывая, вымолвила она и пояснила: – Подбежал какой-то сорванец и кинул мне вот это письмо. – Она протянула открытый конверт с вложенным в него полулистом. – Пока я его читала, сак исчез.

Клим развернул бумагу, и взору явились три предложения, написанные пером: «Дорогая Ксения, спешу раскрыть Вам правду: Вы не являетесь родной дочерью Папасова И. Х. и Вашей умершей матери. Вас забрали из приюта в Казани и удочерили. Ваш друг».

Послышались удары станционного колокола. Пассажиры потянулись на перрон.

– Нам пора занять место в вагоне.

– И что же? Вы никак это не объясните?

– Дело обстоит хуже, чем я ожидал. Двойник следит за нами и тоже возвращается в Ораниенбаум.

Глава 13. Повестка

Папасов и Елена Константиновна пили чай на веранде. Увидев Клима и Ксению, фабрикант поднялся, приветствуя:

– Добро пожаловать, молодые люди! Проходите, садитесь, присоединяйтесь к нам. Как поездка? Петергоф посмотрели?

– Нет, побоялись, что воск расплавится на такой жаре и голова деформируется. Но пока я стоял в очереди за билетами, у Ксении украли сак. Вина потери восковой головы лежит исключительно на мне. Я обязан был это предвидеть, и мне не следовало расставаться с ношей.

– Ну и чёрт с ним! – махнул рукой фабрикант. – Представляю разочарование воришки, когда он ознакомится с содержимым сумки.

– Полагаю, что кражу совершил не станционный жулик, а сам Двойник. И теперь он здесь – в Ораниенбауме.

Лицо Папасова стало серьёзным.

– Отчего же вы так решили?

– На вокзале в Петергофе какой-то мальчишка сунул мне вот этот конверт, – печальным голосом выговорила Ксения и протянула отцу письмо.

Фабрикант вынул складной лорнет и начал читать. Затем он задумчиво произнёс:

– Видимо, этот негодяй всерьёз взялся за нашу семью. Теперь его грязные руки дотянулись и до тебя, моя доченька. Странно, но почерк очень похож на руку нашего управляющего, – он повернулся к жене, – не так ли, Лена?

Супруга взяла письмо и зачем-то посмотрела его на свет.

– Если бы я не знала, что он уехал в Казань, то подумала бы, что это писал он, но поскольку этого не может быть, то, значит, это совпадение, – заключила дама.

– Папа, то, что сказано в письме, – это правда?

– Мы с твоей, теперь уже покойной, мамой договорились держать в тайне факт удочерения, чтобы не травмировать детскую душу. Мама не могла иметь детей, и потому мы обратились в приют.

– А почему вы не взяли похожую на вас малютку, а выбрали рыжую и конопатую?

– Там ты была единственным грудным ребёнком. Все остальные дети оказались старше.

– Кто мои настоящие родители?

– Я этого не знаю. Тебя подбросили на порог приюта в шестьдесят девятом году. В Казани тогда свирепствовала эпидемия холеры. Вымирали целые улицы. Как только ты попала в сиротский дом, нам сразу же об этом сообщили. Мы ждали, когда поступит грудной ребёнок. За последние двадцать два года твоей судьбой никто не интересовался.

– Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой новости.

– Разве теперь твоё отношение ко мне или к дедушке с бабушкой изменится?

– Нет-нет… Прости, папочка, я просто очень расстроена.

– Господи, когда же наконец закончится весь этот кошмар? – покусывая губы, выговорила Елена Константиновна.

Папасов обратился к Ардашеву:

– Удалось ли узнать что-нибудь новое?

– Мастер восковых фигур считает, что голову делал не скульптор, а художник. Скорее всего, это его первая работа. Об этом говорит ошибка при наполнении формы воском.

– Что ж, вполне это допускаю. Микеланджело Буонаротти и Рафаэль Санти на самом деле были не только скульпторами и архитекторами, но и художниками. Лишь только Донателло не брался за кисть, – блеснул эрудицией фабрикант.

– Нет ли среди ваших знакомых художника?

Коммерсант задумался на мгновение и покачал головой:

– Не припомню такого.

– Злоумышленник, которого мы окрестили Двойником, лепил голову три или четыре месяца. Технология вставки волос в причёску, усы и бороду требует титанического терпения. С маниакальным упорством он вживлял в воск специальной раскалённой иглой каждую волосинку. Представляете, сколько у него накопилось к вам ненависти? Исходя из этого, могу заключить, что он очень опасен… Неплохо бы, Иван Христофорович, чтобы на фабрике рядом с вами находился ещё какой-нибудь надёжный человек.

– Да-да, я подумаю над этим.

Папасов вдруг замолчал, вглядываясь в тень под деревьями. По дорожке шёл полицейский. Теперь его видели все.

– Вот уж не ожидал вас увидеть, – шагнув навстречу уже знакомому помощнику пристава, сказал он.

– Простите за беспокойство, но дело срочное. Из Казани нам прислали повестку для вас от судебного следователя первого участка. Вот, прочтите и распишитесь в получении. – Полицейский протянул кусочек серой бумаги, отпечатанный типографским шрифтом, с вписанными от руки дополнительными данными.

– «Министерство юстиции.