В комнате находились врач (это было понятно по медицинскому несессеру) и уже изрядно поднадоевший помощник пристава первого участка. Шагнув в кабинет, Ардашев отошёл в сторону, пропуская вперёд жену и дочь фабриканта.

– Папочка, милый, родной, – расплакалась Ксения и, обняв сзади отца, произнесла: – Ну почему, почему, почему?..

– Примите мои глубочайшие соболезнования, – слегка склонив голову, выговорил помощник пристава.

– Сочувствую вашему горю, – присоединился доктор.

Едва сдерживая слёзы, вдова кивнула в знак благодарности.

– Отчего умер Иван Христофорович? – осведомилась она.

– Положение тела и наружный осмотр показывают, что, вероятно, у господина Папасова случился паралич сердца, – отрапортовал медик и тут же спросил: – Скажите, он страдал сердечным недомоганием?

– Да, врач посоветовал ему отдохнуть здесь, у моря, чтобы подлечить нервы. Доктор предупреждал, что не исключена остановка сердца. Он слишком много работал.

– А другие заболевания у него были?

– Да так, ничего серьёзного. Бывало, горло застудит или спину на сквозняке… Ногу однажды подвернул. А вот с сердцем – да, страдал. Иногда и задыхался.

– Вам необходимо письменное заключение о смерти или достаточно простого разрешения на погребение? – спросил полицейский.

– Я не знаю, – вытерев кружевным платочком слёзы с красивых глаз, ответила вдова, но потом подумав, уточнила: – Лучше, конечно, письменное заключение.

– Хорошо, но оно будет носить вероятностный характер, ведь точная причина смерти может быть установлена только в результате вскрытия.

– Оно обязательно?

– Совсем нет. Всё зависит от вашего желания.

– Нет-нет, я не хочу издеваться над мёртвым. И так всё ясно.

Клим тем временем осматривал стол. Телефонный аппарат, письменный прибор, счёты, стопка белой веленевой бумаги, мраморный стакан с отточенными до иголочной остроты карандашами, блокнот в кожаном переплёте и деревянная коробка с эмблемой английской фирмы, выпускающей ткацкие станки. В ней находились образцы разных видов сукна, изготовленных на этих машинах. Рядом лежала брошюра, рекламирующая эти агрегаты. Кусочки тканей имели тёмные пятна. Вероятно, они были пропитаны каким-то веществом, от которого шёл незнакомый запах. Ардашев понюхал материю, и у него закружилась готова. Он тотчас закрыл коробку, вытер платком выступившую на лбу испарину и, подойдя к трупу, присел около висящей правой руки. Рассмотрев её, он поднялся и сказал:

– Позволю себе не согласиться с выводом доктора. Наличие пены в уголках рта покойного говорит об отравлении.

– Простите, с кем имею честь?

– Ардашев Клим Пантелеевич.

– Врач?

– Нет, студент.

– Митрохин Олимпий Панкратович, врач с двадцатипятилетней практикой, – отрекомендовался доктор и спросил: – Разве вам не известно, что при сердечном ударе наличие пены – весьма частое явление?

– Вы правы, но пена должна быть белого цвета, а не жёлтого, как в данном случае.

Врач протёр стёкла очков носовым платком и, вернув их на переносицу, принялся разглядывать лицо покойного. Затем повернулся и заключил:

– Лёгкий желтоватый оттенок действительно имеется, но он существенно отличается от того, который бывает при отравлении цианидом. Я не уверен, что этот налёт связан с каким-либо ядом. Это может быть признаком отёка лёгких. Вы же видите, что смерть наступила почти мгновенно. Господину Папасову стало плохо с сердцем, на это указывает ладонь, лежащая на левой стороне груди. Простите, вы будущий врач?

– Нет, я учусь на факультете восточных языков, но я прослушал курс лекций по судебной медицине.

– Что ж, это похвально. Только теория без практики – вещь малополезная.

Ксения закатила глаза и стала сползать вниз по стене. Клим подхватил её под руки и усадил на стул, потом сорвал занавеску с окна, накрыл труп и сказал:

– Предлагаю провести обсуждение в другой комнате или в коридоре. Иначе Ксения Ивановна никогда не выйдет из обморочного состояния.

Когда дверь кабинета закрыли, студент обратился к вдове:

– Елена Константиновна, надобно произвести вскрытие. Только так мы сможем доказать, что в этих стенах было совершено убийство. Где гарантия, что преступник остановится? А если нет? Вы, как и Ксения, также можете стать его следующими жертвами. Двойником должны заниматься судебный следователь и полиция, а не дилетант вроде меня.

– Ивану Христофоровичу уже ничто не поможет. А нам ещё предстоит доставить тело в Казань и организовать похороны. При такой жаре и долгой дороге – это непросто. – Она повернулась к полицейскому: – Скажите, сколько времени займёт вскрытие?

– Думаю, завтра оно будет окончено.

– И я смогу забрать тело?

– Если подтвердится, что смерть наступила в результате паралича сердца, то вам его выдадут и вы получите разрешение на погребение. Если же прозектор придёт к выводу, что смерть наступила в результате внешнего воздействия, то придётся дождаться судебного следователя из столицы. Вероятнее всего, он вынесет постановление о проведении химической экспертизы желудка покойного. Но у нас нет подобной лаборатории, стало быть, её проведут в Санкт-Петербурге. Получив экспертное заключение, следователь будет обязан уведомить прокурора и прийти к одному из решений: либо возбудить уголовное дело, либо нет. И лишь затем он решит судьбу покойного. Учитывая, что следователь будет здесь наездами, а также принимая во внимание его загруженность и исходя из имеющегося опыта, могу предположить, что на всё уйдёт максимум дней десять – двенадцать. Самое много – четырнадцать.

– Это невозможно. Я отказываюсь от вскрытия, – решительно выговорила вдова. – Мы просто не довезём тело до Казани, и мужа придётся хоронить здесь, нарушив его волю. Я не могу проявить такое неуважение к его памяти.

– Тогда вам надобно подтвердить это письменно. Я продиктую вам текст прошения на имя полицмейстера.

– Елена Константиновна, – вмешался в разговор Ардашев, – помощник пристава назвал вам максимальный срок. И мне непонятно, для чего отправлять содержимое желудка покойного на экспертизу, если он, судя по отсутствию кружки или тарелки в кабинете, не ел и не пил… Кроме того, в Петербурге достаточно похоронных контор, которые доставляют тела усопших в цинковых гробах и в покойницких вагонах-ледниках по всей стране. Вы даже касаться этого не будете. Всё сделает их представитель. Поймите, вскрытие чрезвычайно важно. В противном случае нам будет очень трудно доказать виновность преступника, если выяснится, что Ивана Христофоровича убил тот же самый человек, которого он окрестил Двойником с того света.

– А вы всё ещё надеетесь его поймать? – горько усмехнулась вдова.

– Обещаю вам приложить все усилия.

– Клим Пантелеевич прав, я настаиваю на вскрытии, – вмешалась пришедшая в себя Ксения.

– В данном случае мы принимаем во внимание желание вдовы, а не дочери, – разъяснил полицейский.

Врач поправил на переносице очки и, посмотрев на Ардашева, спросил:

– Ваши сомнения относительно естественной смерти господина Папасова основаны лишь на появлении у покойного слегка желтоватой пены или у вас имеются более серьёзные доказательства?

– Меня смущает коробка с образцами тканей, изготовленных на английских ткацких станках. Она лежит на столе прямо