какой дорогой вы шли?

– Да как обычно: от вокзала забёгла на базарчик, оттуда по Кронштадтской вышла на Дворцовый, с него через развилку – на Еленинскую.

– И что же, вы ни с кем не разговаривали, никуда не заходили?

– Почему же? Господин один, важный такой, свободную комнату искал. Вот он и спросил, как пройти на Еленинскую. Я ему ответствовала, что сама туда иду. Тогда он остановил извозчика и сказал мне, что довезёт. Вот я и села в экипаж. Потому я быстро и приехала. А так бы пешей далече добираться.

– Сумку вы несли или он?

– Конечно, я. Он же барин.

– Где находилась сумка, пока вы ехали в коляске?

– На скамейке между нами.

– И газеты торчали из неё?

– А как же.

– А мог он сунуть вам другую газету?

– Нет, наверное. Но я же вперёд смотрела. Кто его знает?

– Откуда вам стало ясно, что он хотел снять комнату?

– Он газету в руках держал. Сказал, что все адреса прошёл, но они уже сданы дачникам. Последний остался на Еленинской.

– А когда вы расстались, у него в руках ещё была газета?

– Может быть, была, а может быть, и нет… Я ему мерси и до свиданьица. Что мне на барина засматриваться? – лукаво щурясь на Ардашева, выговорила она.

– А как он выглядел?

– Высокий. Виски светлые, седые или рыжие, точно не скажу. Усы такие же.

– Какого он возраста?

– Ну… – потянула она, – шестой десяток ему уж точно пошёл. Немолодой уже, но ещё ладный.

– Он кашлял?

– Да, платок ко рту прикладывал.

– Заикался?

– Нет, не заметила.

– Надеюсь, вы мне сказали правду.

– А на кой леший мне врать? Поведала всё как на духу. На кухне я ещё не прибралась. Я могу идти?

– Да, – кивнул студент.

– Давайте, Клим Пантелеевич, ещё по одной, – предложил Папасов, наливая водку.

Клим согласился, но потом лишь пригубливал рюмку. А фабрикант в этот вечер напился. Он поминал первую жену, нахваливал её и уверял, что скоро с ней встретится. Елена Константиновна обиделась и покинула беседку, а Ксения расплакалась. Постоялец с трудом убедил хозяина дачи, что пора идти спать. Пришлось выкурить с ним по папиросе и довести до дверей дома. Возвращаясь к себе, Ардашев заметил Ксению, ждущую его у дверей флигеля. Шагнув ему навстречу, она пролепетала:

– Клим, помогите, пожалуйста, нам. Вы же видите, что происходит с papá. А у него слабое сердце, ему нельзя пить. Прошу вас, отыщите злодея.

– Ксения, я попытаюсь сделать всё возможное, но я не волшебник. Я не имею права брать на себя обязательства, которые не знаю, как исполнить. Обещаю вам сделать всё, что в моих силах. А там как Бог даст.

– Я всё понимаю. Спасибо, что не отказали.

– Всего доброго. До завтра.

Но спокойной ночи на этот раз не получилось. Ардашев выкурил одну папиросу, потом другую… Он смотрел на небо, на слившееся с ним море, пытаясь отгадать очередной ход злоумышленника. Но мысли терялись, логика ломалась. Подозрения казались вздорными, а гипотезы смешными. В довершение ко всему мешал жалобный вой несчастной собаки, гремящей толстой цепью. Он был похож на человеческий плач. Так страдают от боли или нежданной беды. Ближе к утру появился хотя бы примерный план расследования. Клим заснул, но дважды вскакивал и смотрел на часы, боясь проспать важную встречу.

Глава 11. Скульптор

Надо признать, что во флигеле условия были не такие спартанские, как у недавней, теперь уже арестованной, хозяйки. Вместительный умывальник с большим зеркалом всегда был полон воды, а ведро с помоями кто-то вовремя выносил. Ретирадник находился за флигелем в пяти саженях и никаких неудобств не вызывал.

Ардашев себе не изменял и всегда возил с собой две-три пары нательного белья, носки, бритвенные принадлежности, набор для бритья, мыло «Цветочное», зубную щётку, порошок «Одонтин», венгерскую помаду для усов и одеколон «Гелиотроп». Он с удовольствием побрился, надел новую сорочку и, не забыв освежиться ароматной жидкостью, покинул уютное жилище.

На его счастье, у самого дома беседовали как раз те два человека, с которыми он и хотел встретиться: Папасов и мастер, устанавливавший львов на постаменте в первый день знакомства с хозяином дачи. Студент к ним и поспешил. Фабрикант, увидев Ардашева, улыбнулся и махнул ему рукой. Иван Христофорович выглядел настолько свежо, будто и не пил вчера вовсе.

– Доброе утро, Клим Пантелеевич. Знакомьтесь, это Павел Данилович Никитин, ваятель от Бога. Все скульптуры, которые у меня есть, – его работа.

– Ардашев.

– Рад знакомству, – вымолвил человек лет пятидесяти, с уже седыми, но густыми усами и бородой, одетый по-народному: картуз, простая ситцевая рубаха, подпоясанная тонким ремешком, штаны и матерчатые штиблеты. В руках он держал саквояж.

– Павел Данилович, – начал Клим, – вероятно, вы слышали о том, что несколько дней назад на имя Ивана Христофоровича пришла посылка с его восковой головой?

– А как же! Все рабочие об этом только и говорили. Как я понимаю, это чья-то глупая шутка.

– Вы её видели? – поинтересовался студент.

– Нет.

– А не могли бы взглянуть на неё и оценить работу этого мастера?

– Конечно.

Ардашев обратился к Папасову:

– Иван Христофорович, нельзя ли принести посылку?

Фабрикант кивнул, подозвал горничную, и почти сразу она появилась с уже знакомым ящиком из арборита. Клим принял его и снял покрывало.

– Мать честная! – рассеянно проронил скульптор. Справившись с первым волнением, он спросил: – А что вы хотите от меня узнать?

– Вы знаете кого-нибудь из скульпторов, кто занимается изготовлением восковых фигур?

– У меня таких знакомых нет. Мало кто возьмётся за эту работу. Это долгое и неблагодарное занятие. Труд очень кропотливый. Да и кому может понадобиться чужая восковая голова? Это же не гранитный бюст на могиле, верно? – Он задумался на мгновение, почесал щёку и сказал: – В Петергофе сейчас на гастролях паноптикум-музеум Шульце. Есть у них галерея механических восковых фигур. Я слыхал, что устроители этого развлечения всегда возят с собой человека, который может починить восковые фигуры. Ведь всякое бывает. Воск не только податлив, но и прихотлив. Он легко деформируется в жаркую погоду и плохо переносит мороз. Думаю, тамошний мастер вам расскажет больше. Если хотите – поезжайте.

– Благодарю вас. Тогда прямо сейчас и отправлюсь. Скажите, а с воском также тяжело работать, как с камнем?

– Эти два материала нельзя сравнивать. Фактура разная. Я бы сказал, что воск – для начинающих ваятелей. Он позволяет исправлять ошибки, а камень – нет. Для обработки твёрдой поверхности нужен как навык работы с традиционными инструментами – шпунт, долото, киянка, пунктир-машина, – так и понимание