Шрифт:
Закладка:
Из-за спины Михайлы просовывались головы обозчиков.
– Гляди, гляди, – кричал Савёлка, – разорвут барана-то! Казак-то саблю тащит.
– Ишь, казаки волю взяли, – подхватил Лычка. – Барана, стало быть, у мужика спер, бродяга.
Раздалось отчаянное блеянье барана, ручьем хлынула кровь, и мужик, державший барана за рога, откинулся назад, взмахнув вверх баранью голову. Казаки загремели хохотом и поволокли прочь баранью тушу.
Но обозленные мужики кинулись на них, и опять завязалась рукопашная схватка. Савёлка, оттолкнув Михайлу, бросился туда же и замешался в толпу мужиков.
Со всех сторон на площадь бежали мужики с топорами, с косами и казаки с саблями. Сквозь визг, вопли и топот вырывались крики:
– Сюда! Наших бьют!
– Ратуйте!
– Вконец ограбили, басурмане!
– Хуже приказных!
– Лупи их, ребята, саблями!
Вдруг распахнулась дверь избы, и на крыльцо вышел Болотников.
Суконный кафтан был надет в рукава и туго стянут поясом, шапка сдвинута назад. Глаза показались Михаиле совсем черными. Он ступил два шага, выхватил саблю и крикнул властным голосом, перекрывая гомон и визг толпы:
– Стойте вы, черти! Слушай меня! Казаки!
Толпа стала понемногу распадаться на части. Свалка кое-где обрывалась. Казаки совали сабли в ножны. Крики затихали. Но вдруг из толпы вырвался мужик, все еще державший за рога баранью голову, и бросился к крыльцу с криком:
– Заступи, кормилец! Что ж это будет! Сладу нет с казаками.
Сейчас же из толпы поднялись крики:
– Моченьки нашей нет!
– Грабят пуще приказных!
– Уйми ты басурманов своих.
– Всех баранов свели!
– Бычка зарезали!
– Чого ж? Чи с голоду нам пропадать, чи як? Ничого нема! – раздались ответные крики.
– Ни жита, ни паляницы. Галушок не с чого сварить.
– Хиба ж так по-божьи? Всю скотину переведемо!
– Молчать! – крикнул Болотников так грозно, что на миг вся площадь замерла. – Свару затеяли. Волю добывать сошлись, а барана не поделили. Срам глядеть на вас. Эй, вы, холопы! Воли хотите? А кто со стрельцами биться будет? Чай, за вас казаки поднялись. А вы чего ж? И кормить их не хотите? Велел я вам на каждый десяток по барану выдавать. А вы жалеете. Небось, с приказными да с боярами свару не затеете. Велят – последнего барана дадите да еще кланяться станете. А я вам волю дать хочу, чтоб не было вовсе холопства на Руси. Вырезать всех бояр и добро их поделить. Любо ль то вам?
– Любо! Любо! – раздались дружные голоса. – Веди на бояр! Головы сложим!
Болотников еще раз оглянул площадь. К нему протискивались казаки и окружали крыльцо.
– Спасибо, Иван Исаич, – проговорил седоусый казак. – С голоду вовсе заморили мужики.
– С голоду заморили, – повторил Болотников. – Так ты б, Гаврилыч, мне пришел сказать, я бы вновь велел выдать вам сколько положено. А вы – грабить! Вы у меня глядите! Аль вы и вправду воры да бродяги?
– А чого ж, колы добром не дають, Иван Исаич! – крикнул кто-то из толпы казаков.
– Не жрамши биться не станешь, – подхватил другой.
– Сказывал я, – повысил голос Болотников, – по барану на десяток выдавать станут. А самовольства не потерплю. Слыхали? Кто грабить станет – голову срублю! Тотчас в поход надо, а вы спозаранку драку завели. Вон к нам с Нижнего отряд привел князя Воротынского холоп беглый. Тут ты, что ли? Как звать-то тебя?
– Михайлой! – радостно отозвался Михалка.
– Так вот, – продолжал Болотников, – дознался тот Михайла по пути, что через седьмицу большую рать с Двинска Шуйский ждет и сразу, как придет она, на нас ударить ладит. Ну а я упредить его хочу. Завтра ж на Москву двинем. К Пашкову Истомке в ночь гонца послал, чтобы он со своими дворянами с вечера на Муромскую дорогу выходил – сторожить, не пришла бы к Шуйскому с Мурома да с Владимира подмога. А там в Москву б пробился со мной разом.
– А как дворяне на нас оборотятся! – крикнул, сам не зная как, Михайла.
– И то, – поддержал его кто-то из толпы. – Как на дворян положишься? Ляпунов, гляди, к Шуйскому ушел. А тоже с нами охотился за Дмитрия Ивановича биться.
– То так, – отозвался Болотников. – Они, дьяволы, всегда против нас оборотиться готовы. А и одним нам не осилить Шуйского. Пущай до времени Истомка подсобит. А вот из наших бы кто туда ж пошел, повестил бы нас, коли он недоброе замыслит.
– Пусти меня, Иван Исаич. Заслужу! – крикнул опять Михайла. Ему не терпелось показать скорей Болотникову свою верность.
– Ладно, ступай. Забери своих и еще охотников кликни десятка с два. Тотчас и выходите. Кони-то у вас есть?
– Есть! – весело откликнулся Михайла.
Расталкивая соседей, он бегом бросился к клети – собирать обозчиков и вызывать охотников.
V
У дверей клети Михайла увидел Лычку и послал его собирать своих мужиков. Но своих было мало. Болотников велел еще десятка два охотников прихватить. Звать казаков Михайла не решался. Не пойдут за ним. Еще насмеются. Лучше бы из мужиков тоже – холопов за Болотниковым много пришло. Михайла оглянулся. Неподалеку на бревне сидел молодой парень и старательно завязывал обмотки лаптей.
– Ты откудова? – спросил его Михайла. – Холоп или вольный?
– Из-под Серпухова мы, – охотно заговорил парень. – Баранникова, Иван Степаныча, холопы. Старый-то, отец евоный, ничего был – жили, не обижались. А этот чисто аспид, змей горынец. Не то что кои закабалились, а кои и вольные были – похолопил. С приказными снюхался, сказывает: врут де они – у меня на их кабальные есть, холопы, мол, мои исконные. Чего будешь робить? А тут как раз Иван Исаич мимо шел. Прослышали мы, да и снялись, десятка с два нас, мужиков, да и пошли за ним. Бабы реветь было принялись, а мы им: все одно пропадать, а коли волю добудем – вернемся, може, свет увидаем.
– Хошь с нами Истомку Пашкова караулить? Иван Исаич велел мне своих полтретья десятка взять да еще десятка с два охотников.
– А что ж, – отозвался парень. – Не чем здесь стоять. Кликну своих. Вот с конями как быть? Пешие мы пришли.
– Пешим нельзя, – сказал Михайла. – Ты повести своих и погоди меня тут, я спрошу Иван Исаича.
Михайла пошел к избе, где стоял Болотников. На крыльце его уже не было, Михайла поднялся на ступеньки, но у дверей его остановил Сидорка.
– Ты куда? – спросил он. – У Ивана Исаича есаулы казачьи. Занятый он.
Михайла объяснил
