царь, прирожонный, царских кровей. Ему что бояре, что простой народ – все свои, кровные, московской земли, русске, стало быть, люди. От него нам обиды не было. Только б ляхов не приводил. Да еще… – Он опять остановился, точно никак не мог решиться выговорить еще что-то.

Все бывшие в избе притихли и, не сводя глаз, смотрели на него.

– Кабы сам государь Дмитрий Иванович был тут, иной бы разговор. А вот что нам сумнительно. Иван-то Исаич листы на Москву шлет. Царские пристава ловят их да жгут. А всё есть, которые и припрятать удалось. Черный народ читает да и бунтуется. Разговор идет, что на бояр он и на посадских, кои побогаче, холопов подымает – чтоб, значит, бояр побивали, а посадских грабили.

В эту минуту из толпившейся у дверей кучки казаков выскочил юркий человек с маленькой бороденкой и торчащими, точно у летучей мыши, ушами. Подскочив к столу, он быстро заговорил, не дав раскрыть рта сидевшим против приезжих степенным казакам:

– Как это возможно, чтобы грабить посадских! Это никак немысленно. Бояр, то правда, Иван Исаич не жалует. А посадские, особливо ежели они Дмитрию Ивановичу да Ивану Исаичу помогу сделают, первые ему други.

– Гляди-ка, – вскричал сидевший рядом с Карпом Лукичом востроносый посадский, – да ведь это никак Вдовкин Олуйка! Ты как к Иван Исаичу прибился, Олуйка? Ты ж в Нижнем Новегороде жил. У Козьмы Миныча в приказчиках был, помогал ему гурты гонять.

– Какие ноне гурты, Патрикей Назарыч! – жалобно проговорил Вдовкин, но сейчас же спохватился и продолжал: – Прирожонному государю, Дмитрию Ивановичу, послужить надумал. Вот Иван Исаич ноне на Москву идет, Дмитрию Ивановичу дорогу прокладает, и я, стало быть, Дмитрию Ивановичу крест целовал… А это, чтобы посадских грабить, – это вы занапрасно, Карп Лукич! – продолжал он, обращаясь уже непосредственно к самому важному из приезжих. – Особливо ежели такая ваша милость будет, чтобы, то есть, вспоможение сделать…

Но тут сивоусый казак выпрямил плечи и отмахнулся от маленького Вдовкина, как от надоедливой мухи.

– Тебя кто просив тут журиться? Ни якой грабижки Иван Исаич робить нэ буде. Ось вин и сам иде, – прибавил он, оглянувшись на дверь.

Толпившиеся у двери расступились, пропуская Болотникова, снявшего шапку и не спеша подходившего к столу.

– Здорово, гости дорогие. С чем приехали? – заговорил он, садясь на лавку и чуть насмешливо оглядывая приезжих.

Посадские неуверенно переглядывались между собой. Они не таким представляли себе Болотникова.

Все молчали.

– Что ж на Москве? – заговорил наконец сам Болотников. – Кому ноне крест целовать сбираетесь? То истинному царю, Дмитрию Ивановичу, целовали. А как его бояре согнали, – Шуйскому Василию поцеловали. Короткая у вас, видно, память.

– У их, Иван Исаич, – вставил Печерица, – видно, кто ни поп, тот батька.

Карп Лукич сверкнул из-под бородавки сердитыми глазами на казака и заговорил, обращаясь к нему:

– То вы, вольница, вертаться навыкли – то к Москве тянете, то к ляхам, а мы завсегда своему прирожонному царю служим. Да когда нет его… а бояре сказывают – убили де его. Что будешь делать… ну, к своему боярину и приклонились, как допрежь того к Годунову, Борису Федорычу.

Печерица с досадой откинул чуб и отвернулся.

– Вы больше бояр слушайте, – заговорил Болотников. – Они вам опять татарину велят крест целовать. А прирожонного царя, Дмитрия Ивановича, знать не хотите? Невместно, чай, ему под стенами стоять, дожидать, покуда пустят.

– Да где ж он, Дмитрий-то Иваныч? – заговорил опять Карп Лукич. – Мы б ему со всем усердием… Знак бы хоть какой подал.

– Я сам его видел, – твердо сказал Болотников. – Вот как тебя вижу.

Приезжие пошевелились, точно с облегчением перевели дух, и уставились на Болотникова.

– Воеводой меня Дмитрий Иванович назначил. Велел к Шаховскому итти, тот де уж войско набрал. А там на Москву, Шуйского согнать. Не желает он второй раз войной на Москву итти. Пускай де ему ране крест поцелует народ московский.

– Мы что ж…

– Мы завсегда…

– Прирожонный царь, – забормотали посадские.

Но востроносый Патрикей все подталкивал Карпа Лукича и что-то шептал ему в ухо. Карп Лукич только нетерпеливо отодвигался.

Тут вдруг опять из-за плеча Болотникова вынырнул юркий Вдовкин и заговорил негромко, боязливо взглядывая на Болотникова.

– Как государя Дмитрия Ивановича чортовы ляхи жмут, казны с его требуют…

Болотников сердито взглянул на него.

– Ты тут чего, Олуйка? Спросили тебя? – проговорил он недовольно.

Но посадские, видимо, почувствовали после слов Вдовкина облегчение.

– То так, Иван Исаич, – заговорил степенно Карп Лукич. – Коли государю Дмитрию Ивановичу от ляхов утеснение, мы завсегда со всем нашим усердием могим казну тебе предоставить…

– Мне казны от вас не надо, – оборвал его Болотников.

– Для государя Дмитрия Ивановича, – повторил Карп Лукич.

– Та й нам, Иван Исаич, – подхватил Печерица, – коней треба подкупыть, видав – у деяких казакив кони попадалы, а москали не дають.

– Ты меня спроси, Иван Исаич, – выступил из толпы Гаврилыч. – Цильный день по селу ходив – вон с им, – показал он на Михайлу. – Двух десятков коней набрать не мог. Не дають бисовы диты…

– Мы о том посля говорить будем, – недовольно прервал его Болотников. – Не о том сейчас разговор.

– Пошто унимаешь, Иван Исаич? – сказал Карп Лукич. – Мы с дорогой душой тебе помогу сделать желаем. Только лишь… – он снова запнулся и неуверенно посмотрел на Болотникова.

– Ну? – проговорил тот, не сводя с него пристальных потемневших глаз.

– Так что больно черный народ бунтуется, Иван Исаич, – видимо, решившись, твердо заговорил наконец Карп Лукич. – Как твои листы прочитают, так и бунт подымают. «Дай срок, говорят, вот Иван Исаич придет, мы и у бояр и у вас, у посадских, кишки повыпустим».

Болотников передернул плечами.

– А ты сам мои листы чел? – спросил он.

– Не приводилось, Иван Исаич, – ответил тот. – Царские пристава ловят их. И кто чтет – тоже хватают.

– Ну вот, а кабы прочел, – сказал Болотников, – видел бы, что холопов я на бояр подымаю, – то так. Свободить их вовсе Дмитрий Иванович сулит, как на Москву придет. А про посадских людей и разговору нет. Как это можно – свой стольный город зорить, торговым людям обиду делать? Про то и думки у государя нет.

Лица посадских посветлели.

– Спасибо на добром слове, Иван Исаич, – сказал Карп Лукич. – Так мы, стало быть, и посадским повестим. Когда ж прикажешь ждать государя Дмитрия Ивановича?

– А вот я завтрашний день на Москву пойду. Коли одолею стрельцов да Шуйского выгоню, тем же часом за Дмитрием Ивановичем гонца пошлю.

– Одолеем, как не одолеть! – загудело в толпе у дверей.

Болотников радостно оглянулся и