уже неоднократно говорил: Дон Хуан, то есть человек, который так себя называет и держит в слугах действительно весьма любопытного типа, выдающего себя за беса, – это некто, кого ранняя импотенция свела с ума или, скажем, довела до невроза, точное определение здесь роли не играет. Но он не утратил своего природного дара – быть неотразимым в глазах женщин, он по-прежнему пробуждает в них любовь. При этом он наделен богатым воображением и придумывает не вполне обычные, надо признать, методы совращения, хотя конец один – ноль.

– А выстрел?

– Разве не естественно, что в подобной ситуации человек мечтает о смерти?

– А имя – Дон Хуан?

Я улыбнулся:

– Психологи называют это компенсацией или чем-то вроде того.

– А я все понимаю совсем иначе.

Но она не стала тут же пускаться в объяснения, я же был занят едой. Она смотрела на меня взглядом, до смысла которого мне не хотелось докапываться. И вдруг спросила:

– Вы верите в Судьбу? Наверняка верите, ведь вы южанин.

– И все-таки – не верю.

– Я тоже не верила, но теперь, после таких очевидных доказательств… – Она немного помолчала, а потом, с трудом подбирая слова, продолжила: – Иначе как можно связать воедино все эти события? Взгляните: вопреки обычаю моих соотечественниц, вопреки воспитанию – я остаюсь девственницей; вопреки моему первоначальному намерению заняться философией – пишу диссертацию о Дон Жуане; вопреки любым прогнозам – защита диссертации помогает мне познакомиться с неким человеком…

– Да нет же, – перебил я, – ваш атеизм мы, конечно, должны учитывать, но ведь в нем нет ничего исключительного. Все эти мальчики и девочки вокруг нас – атеисты.

– А вы допускаете, что Дон Хуан мог бы влюбиться в одну из этих девочек?

– Среди них есть и красивые.

– Эти девушки каждую ночь отправляются в постель со своим другом. У них нет сексуальных предрассудков.

– Как и у вас.

– Но я… Кто вам сказал, что мое поведение не определено каким-то неведомым мне самой предрассудком?

– Вам видней.

– Может, я и заблуждаюсь. Я пару раз сходила к психоаналитику, но не позволила касаться самых глубоких пластов, а без этого в моих проблемах ему не разобраться. Да и какая разница? Что я получила в итоге? Определенные события моей жизни, раньше вроде бы не имевшие меж собой связи, эту связь обрели. Какие-то события теперь воспринимаются как база для того, чтобы другое событие, самое важное, могло произойти, а что-то еще вытекает уже отсюда. Тут есть сцепление, которое вы назвали бы эстетическим, а я называю… – она снова замолчала, взгляд ее стал растерянным, словно ей было стыдно, – я называю религиозным. И вы, как католик, должны признать мою правоту.

– Я верю в свободу, а не в Судьбу.

– Но ведь я вполне свободно решала, остаться мне девственницей или нет, могла написать диссертацию на другую тему, а чтобы отделаться от Дон Хуана, когда он подошел поздравить меня, хватило бы одного слова.

– Ну хорошо, что же дальше? Мы признаем существование Судьбы с большой буквы, но кто же такой Дон Хуан?

– О! Конечно – Дон Хуан! Настоящий Дон Хуан!

– Родившийся в Севилье в 1599 году, как считает Лепорелло. Дон Хуан Тенорио де Москосо, человек, который, по всей видимости, наделен бессмертием. Хотите, я сейчас поднимусь и крикну всем этим людям, что среди нас ходит бессмертный человек? Представляете, как они будут смеяться? Помните, какие нынче в моде философские слоганы: скажем, «Бытие ради смерти». «Человек – это существование ради смерти, – вот что сразу же скажет нам тот юноша со светлой бородкой, который выглядит так, словно стоит на краю могилы. – Тот, кто не умирает, не человек». Нам придется признать: логика тут непреложная. И я буду вынужден пожать руку бородачу и поздравить его с диалектически безупречной логикой. А потом вернусь к вам и скажу: «Сеньорита, вы ошибаетесь: человек не может быть бессмертным».

– Почему же?

Я сделал отчаянный жест:

– Если вы спрашиваете меня всерьез, ответа у меня нет.

– А вы попробуйте спросить у юноши со светлой бородкой, что он думает о Боге. Он скажет, что Бога нет. Но я вполне формально берусь убедить вас, что Бог – понятие противоречивое.

– У меня есть свои основания для веры в Бога.

– А у меня – для веры в Дон Хуана. Ни ваши, ни мои не выдержат пристрастного анализа, но мы-то их все равно принимаем. Тот бородатый парень охотно их разрушит, хотя мы и без них будем продолжать верить. Для вас Бог бесспорен, для меня так же бесспорен Дон Хуан. Признаю: ваша вера достойней моей, ведь вы никогда не видели Бога, а я ходила голой перед Дон Хуаном.

Я почти закричал:

– Перед сумасшедшим! Перед шутом!

– Почему вы так реагируете? – спросила она спокойно. – На нас уже смотрят. – Она пододвинула ко мне бокал с вином. – Выпейте и успокойтесь. Можно подумать, что вы ревнуете.

Это меня задело. Соня улыбалась и смотрела на меня ясными голубыми глазами, как, наверно, смотрят матери на непослушных и упрямых детей – со смесью превосходства и нежности, что показалось мне еще унизительней. Я выпил немного вина и постарался взять себя в руки.

– Вы ошибаетесь. С чего бы мне ревновать? Нет, я не ревную, просто меня бесит, когда разумный человек упрямо верит в подобную ерунду.

– Не забывайте, это вы, именно вы сказали мне, что он – Дон Хуан, сказали в определенной ситуации, когда такое сообщение могло помочь вам достичь нужного эффекта.

– Именно. У меня была цель – чтобы вы поняли, что впутались в историю, из которой надо побыстрее выбираться. Любая женщина тотчас сообразила бы, что имеет дело с обманщиком или сумасшедшим.

Неожиданно Соня взяла меня за руку:

– Вы не представляете, как я вам благодарна за ваше тогдашнее сообщение, – сказала она с каким-то восторгом в голосе. – Что было бы со мной сейчас, считай я себя жертвой обычного соблазнителя? Как бы я могла объяснить себе случившееся, как могла бы стерпеть такое оскорбление? Мне бы казалось, что я упала в черную бездну, где выжить практически невозможно. А вы все прояснили и помогаете прояснять дальше. Вот вы со мной говорите, спорите, а моя душа будто течет вдалеке, независимо от наших разговоров и оказывается в мире, где все ясно, лучезарно и внятно. Уверяю вас, все случилось так, как должно было случиться.

– И исчезновение Дон Хуана тоже?

– И прежде всего оно. Чтобы случилось то, чему суждено случиться, Дон Хуан должен отсутствовать.

Я рискнул спросить ее с напускной робостью, что же должно случиться.