создание личика очередной нашей милашки уходит почти неделя. Чтобы изменить цвет кожи, используются пигменты и пудра. Затем художник наносит настоящий макияж. Зубы и десны сделаны из силикона. Ну, вы понимаете, почему? Чтобы не кусалась!

Алексей поморщился от такой пошлости, но Гордеев подмигнул: мол, так надо!

– Очень хорошо понимаю! – сказал заинтересованный хозяин.

– Клиенты могут выбрать одну из двадцати форм лица, из десяти типов фигур, ну там, худенькую, или чтоб титьки и задница были, любой из пяти оттенков кожи, десяти цветов глаз и оттенков губ. Наиболее популярны, скажу вам честно, полногрудые блондинки с голубыми глазами и губами цвета абрикоса.

– Хочу, чтоб, как вы сказали, «титьки и задница». Нет, грубо, – капризно воскликнул он. – Надо: «грудь и попа» говорить. И чтоб блондинка, и губы яркие, – откликнулся из-за ворот клиент.

– Отлично! – воскликнул Гордеев. – Также компания «Гуд-фройляйн» предоставляет на выбор четыре цвета подводки для глаз и десять теней для век. Также доступны улыбающиеся лица милых дам и с закрытыми глазами. Это, конечно, на любителя. Лица, как и парики, можно менять.

– И сколько стоят?

– От семи – это потолок – до пяти – это самые маленькие, крохотные, по полтора метра высотой. Впрочем, большинству мужчин нравятся именно малышки. Их и поднимать легко, и вообще…

– А я люблю высоких! – сладострастно сказал хозяин. – Впрочем, деньги не самое главное!

Щелкнул замок.

– Вуаля! – тихонько пропел Гордеев и указал Алексею на дверь, за которой стоял полноватый мужчина средних лет с седой шевелюрой, в халате и шлепанцах на босу ногу.

– Качество – вот основа всего! – закончил мысль хозяин дома. – А кто с вами?

– Наш начинающий художник, Иван Алексеев, прошу любить и жаловать, – Гордеев указал на компаньона, – будет записывать ваши требования.

Алексей ожесточенно сморщился, но Гордеев только улыбнулся ему:

– Очень любит свою работу. Вы нас простите, документы остались заперты в гостинице, глупая оплошность метрдотеля.

– Проходите, – кивнул за спину, на дорожку к дому хозяин. Вытащил из кармана халата ингалятор и брызнул в открытый рот. – Астма! – объяснил он. – Значит, от кого вы, так и не скажете?

– Простите, не имеем права. – Гордеев был предельно вежлив и строг одновременно. – Наша фирма держит слово. Доверие клиентов – первое дело.

Они шли по дорожке, выложенной гранитными плитами. Особняк, весь в зелени, впечатлял архитектурными излишествами – башенками и островерхими крышами, статуями и узорчатыми каменными наличниками.

В этот момент из-за дома вышел огромный детина, настоящий шкаф, с кобурой под мышкой и масляной тряпкой в руках. Он подозрительно уставился на гостей.

– Это ко мне, Серж! – крикнул хозяин. – Продавцы кукол, не беспокойся! Еще раз мои поздравления и лучшие пожелания. Завтра не торопись. И кланяйся Наташеньке!

Тот почтительно кивнул и скрылся за домом. Гордеев и Алексей в очередной раз переглянулись – экстравагантного господина, играющего в куклы, охранял настоящий человек-гора. Значит, было что и кого.

– И где ваша фирма? – спросил хозяин.

– Под Калугой, – сказал Гордеев. – Рожденные в Калуге, – гордо добавил он. – Я о девушках…

– В Калуге так в Калуге, – кивнул хозяин. Уже на крыльце он кивнул: – Главное – внешний вид и содержание!

Они вошли в дом, где все было дорого и удобно – с камином и креслами, диваном-лежбищем, бильярдом в отдалении.

– Что-нибудь выпьете? – спросил, став радушным, хозяин.

– Коньяку, если есть, – ответил Гордеев. – Товарищ Алексеев, как насчет коньяка?

– Можно, – сказал Погодин.

Они развалились в креслах, выпили.

– Девушки ваши хороши, спору нет, – сказал хозяин. – Для моей коллекции будет как раз.

– Возьмете пару – получите особую скидку, – пообещал Гордеев. – Выйдет как за полторы девицы.

Антон Антонович кивал:

– Одну возьму точно, а может быть, и двух… Хотите посмотреть на мою коллекцию?

– Пожалуй, пожалуй, – кивнул Петр Петрович.

– Это на втором этаже, – сказал хозяин.

Он встал и двинулся вперед.

– Вы живете один в этом дворце? – по-простецки спросил Алексей Погодин.

– Когда как, – вполоборота ответил хозяин. – Хочу вас предупредить и объяснить, почему я не боюсь гостей. Мой дом напичкан электроникой. А своего телохранителя я сегодня решил отпустить – у него день рождения. Кто осмелится причинить мне хотя бы малейший вред, тот раскается в этом. У меня очень серьезная защита. А вот и моя «детская», – с долей иронии сказал он, открывая перед гостями двери.

– О-о! – выдохнул Гордеев, и это было искренне, видавший виды Петр удивился по-настоящему.

– Мамочки, – вслед за ним выговорил Алексей.

Огромную комнату занимали изящнейшие произведения искусства, все – в человеческий рост и женского пола. Большим фантазером-эротоманом был хозяин этого особняка. Вот где он отдыхал душой, а может, и телом, вот где молился, вот где было спокойно и уютно его сердцу и больной душе. Среди немых улыбающихся красавиц – стюардесс, домохозяек, циркачек, оперных див и джазовых певиц, наездниц, герцогинь и маркиз, пастушек и бедных цветочниц.

– Не были бы вы профессионалами, – со знанием дела сказал Антон Антонович Лунёв, – я бы не привел вас сюда. Это место для избранных! Для таких, как вы и я. Кто влюблен в красоту беззастенчиво, пылко, страстно. Кто жизни себе не представляет без нее.

– О да, – пробормотал Гордеев. – Я искренне завидую вам. Расскажите о вашей любимой кукле.

– Что вы?! – вдруг воскликнул хозяин. – Как можно их называть куклами?! Ведь они – живые! Они – мои девочки. Мои цветы! – Он даже приложил кулак к груди. – Моя нежная страсть… – Лунёв вновь вытащил ингалятор и прыснул себе в рот. – Я расскажу вам, обязательно расскажу… и не только об одной…

О да, это была страсть! Антон Антонович начал рассказывать о худенькой большеглазой Катрин, кукле из мягкого пластика, привезенной из Франции пятнадцать лет назад. Она была так утонченна, притягательна, наполнена магией. Все это рассмотрел в ней хозяин дома и заставил увидеть своих гостей, потому придумал всем своим девочкам уникальные истории. Он оживил их своей фантазией, извращенным художественным умом! Теперь уже Гордеев и Алексей стали смотреть другими глазами на истинных хозяек этого дома.

– Удивительно, – повторял старший компаньон. – Уникально. Вы подарили им личности. Теперь, после вашего рассказа, я тоже вижу это.

– Вы понимаете меня? Как это замечательно! – восклицал Лунёв. – Не всякий сумеет понять сердце такого человека, как я.

«Интересно, – думал Гордеев, – что он делает с неживыми красотками, когда остается с ними один на один? Вот бы поглядеть… Нет, лучше не стоит».

– А почему вы молчите? – спросил Лунёв у младшего из гостей.

Алексей и впрямь казался мрачноват для художника-кукольника – такое знакомство простому пареньку из Предтеченска было внове.

– Он поражен. Набирается у вас опыта, – ответил за Погодина его товарищ. – Надо уметь