нет, они решили вот так, с особым цинизмом!

– А где этот Лощинск?

– Да хрен его знает! – пыхтя, ответил Гордеев. – Выберемся – карту купим. Если выберемся.

– Понятно, – вздохнул Алексей.

– Ты фонарь прямее держи!

– Держу я, – откликнулся снизу Погодин, смахнув с лица мокрую стружку. – Тяжело идет?

– Тяжело, так что готовься к смене.

– Готов я. Вот уже и вода в ботинки затекает…

Напряжение росло – вода и впрямь прибывала, не быстро, но с завидным постоянством, а Гордеев срезал только половину доски и выдохся. Они поменялись – теперь крышку их склепа кромсал Алексей, а Петр Петрович, тяжело дыша, целил фонарем на лезвие ножа, но руки подрагивали от напряжения, и он то и дело промахивался. Алексей решил взять хитростью – он высекал середину доски с обеих сторон. Но оттого и вода пошла сильнее. Наконец середина была вырезана, Алексей забрался под один из краев пальцами и стал раскачивать обрубок. Его мышцы вспухли от напряжения, он сопел и рычал, тряс головой и отплевывался, но наконец обрубок поддался и стал расшатываться. Алексей выдернул его и, отшвырнув в сторону, едва не угодил Гордееву в темя.

– Эге, богатырь! – отступил назад старший компаньон. – Ты аккуратнее!

Скоро Алексей выдернул и второй обрубок. Надрезав соседнюю доску, он сказал:

– Давайте мне ножки от стола, Петр Петрович. Мысль есть…

Гордеев протянул ему обе палки, и Алексей, вставив одну между доской и стенкой опрокинутого шкафа, стал что есть силы вколачивать ее другой. Когда та вошла, он быстро выломал вторую доску, то же самое проделал и с другими. Остатки дверцы были зверски выломаны в течение четверти часа, но вода уже поднялась выше колен.

– До чертовых химикатов бы не добралась, – сказал Гордеев. – Кто его знает, какую реакцию ждать.

Алексей навалился на перегруженный шкаф плечом, но впустую.

– Теперь вы, – тяжело дыша, сказал он. – Сил уже нет.

Фонарь стал слабеть. Гордеев вооружился ножом и, недолго думая, выцарапал на стенке шкафа широкий круг и стал резать по отметине. Затем, когда засечина стала глубокой, перехватил у Алексея ножку стула и вскоре выбил фанеру.

– Фигурная резьба! – вырвалось у него вслед за чередой матерных слов.

Он вырвал неровный круг фанеры и запустил его по темной лаборатории. Тут же ему на голову повалились книги.

– Теперь поумнее, – заключил Гордеев.

Внезапно комната над ними ожила. Внутри сразу все сжалось.

– Тсс! – прошептал он. – Да ведь они все это время были здесь… Господи!

А над их головой уже что-то скрежетало и ухало.

– К чему готовиться, Петр Петрович?

– К худшему, Леша. Может, они сейчас нам кислоты плеснут или гранату кинут, а?

– Да ну вас, – упавшим голосом заключил молодой человек. – И так хреново, а еще вы…

Гордеев тихонько сошел с лестницы и вместе с Алексеем отступил назад. Воды уже было по пояс.

– Фонарь потуши! – прошипел он.

Когда они остались к кромешной темноте, рваная светлая полоса мелькнула над их головой, стала шире. Затем тяжело оттащили шкаф.

– Есть кто? – спросил сверху незнакомый хрипловатый мужской голос.

– Есть, – откликнулся Гордеев.

– И что вы там делаете?

– Пытаемся выбраться, – ответил он.

– Ну, так выбирайтесь, – посоветовали ему, и широкий луч фонаря ударил в темноту подвала.

– Я – первый, – тихо сказал Гордеев. – Хоть бы абориген!

– Желательно бы, – оживая, ответил Алексей. – А вдруг сообщник?

– Ладно, полезу, – тихо сказал Петр.

И, прикрывая рукой глаза, он стал осторожно взбираться по ступеням. За ним последовал Алексей.

– Вы кто? – спросил сухопарый мрачноватый мужчина в трико и майке, когда они выбрались наверх.

От него потягивало спиртным.

– Погребенные заживо, – пошутил Гордеев.

– Кто-кто?

– Друзья вашего фотографа дяди Саши, – став серьезным, ответил Петр. – А вы кто?

– Дед Пихто! – недовольно ответил их спаситель. – Живу я тут! А вы долбитесь и долбитесь. – Он пригляделся к незнакомцам. – Мокрые все, что ли?

– Мокрые, – подтвердил Гордеев.

– Я только с ночных работ вернулся – асфальт клал, – объяснил он. – А тут – кроты! Как вы туда попали-то?

– Да все сосед ваш: сам ушел, а нас оставил. И шкаф еще на крышку уронил.

– Что звенишь? – спросил абориген. – Это как же он шкаф мог уронить, уходя?

– Лучше скажи, полицию вызывать будем или так обойдемся? – спросил, в свою очередь, Гордеев. – Утопить нас хотел ваш постоялец. Понятно? Уголовщина это.

– А-а, – протянул абориген. – Не, полицию вызывать не будем. Не люблю полицию. Так он что, вас порешить тут решил?!

– Точно, – кивнул Гордеев.

– Вот паскуда! – вырвалось у аборигена. – Сдавай потом комнаты! С виду вроде приличный дядька. И за что он вас?

– Это не важно. Сюда он больше не вернется – никогда.

– Так ведь на год вперед заплатил?

– Не важно. Эти деньги – ваши. Еще у меня десять тысяч рублей, – сказал Гордеев. – Если за эту сумму вы готовы все оставить как есть, то мы с товарищем уйдем немедленно. Так как?

– Готов, – быстро ответил абориген. – Гоните бабки и дуйте – нет вопросов. С водой я разберусь.

Из дома они выходили мокрые и счастливые. Главное – живые!

– Дешево отделались, – сказал Гордеев. – Проникновение в чужой дом, черт знает что еще. Разбирательства. Главное, чтобы машину за это время не угнали. До горячего душа бы поскорей добраться! Ух! – поежился он.

«Форд» стоял на месте, и через четверть часа, промокшие и озябшие, они входили в квартиру Гордеева. По телефону заказали курицу-гриль и пиццу, достали из бара коньяк. Согревшись под горячей водой, выпили и закусили.

– Вспомни, что он сказал Еве? – попросил Гордеев.

– Кто?

– Колобок! Там, на автоответчике.

– А! – кивнул Алексей. – ГУМ, «Кукольный дом»… Да?

Петр нахмурился, вспоминая услышанные – подслушанные! – слова ненавистного ему человека.

– Ева должна быть в ГУМе завтра в полдень, а именно в павильоне «Кукольный дом», в отделе «Большие друзья».

– Что за «Большие друзья»?

– Какие-нибудь собаки, я думаю, тигры, львы. Плюшевые, в смысле. – Он усмехнулся. – Не живые же! – Он поймал взгляд Алексея. – Подарки! С ГУМом все более или менее ясно, а вот загадочный Лощинск…

Петр открыл походный нетбук и вышел в интернет.

– Есть такой Лощинск, – глядя на экран, сказал Гордеев. – Уральский городок, триста тысяч жителей, славится добычей серебра. Но что за высокопоставленный клиент, с которым Колобок будет разбираться? Они будут разбираться, – добавил он.

Алексей сжал кулаки:

– Даша, Дашуля! Как же ты могла? В кого ты превратились?

– В кого ее превратили, – поправил его компаньон.

– Точно!

– И что за спор? – продолжал риторически рассуждать сам с собой Гордеев. – Между кем и кем? Как узнать?

– Да, как?

– Только опытным путем, – ответил он. – Другого нет… Поедем, в смысле, полетим? В