Врангель бродил по Историческому бульвару, потом – по пустынным аллеям. Вдруг пришла мысль отправиться к епископу Вениамину (Федченкову). Вспомнилось, как незадолго до отъезда из Крыма, после увольнения со службы, он уже посещал владыку и нашел в его теплых словах душевное утешение. Вот и сейчас барон вдруг понял, что оказался у дома владыки. Позвонил.

Владыка открыл (он был не один, у него гостил архиепископ Феофан (Быстров)). Барон поздоровался, сложил ладони для благословения и, заметно волнуясь, с порога начал говорить:

– Владыки! Я приехал к вам как к архиереям. Прошу у вас ваше церковное мнение. Сейчас во дворце идет заседание генералов по поводу выбора нового Главнокомандующего. Не скрою от вас, что выбор, вероятнее всего, падет на меня.

Барон помолчал, епископ Вениамин жестом пригласил его пройти в комнату, где, наконец, все сели. Врангель продолжил:

– Вы должны знать истинное положение вещей. По человеческим соображениям, нет никаких шансов на успех. Армия ведь разбита. Финансов никаких, территория ничтожна, союзники ненадежны. Что мне делать? Принимать командование или нет?

Наступила тишина. Архиепископ Феофан молчал, перебирая четки.

– Несмотря на столь тяжкое положение, вы должны взять на себя этот крест, – произнес владыка Вениамин. – Сам Бог надоумил вас прийти сюда, это был ваш долг. Я знаю, как тяжело вам, знаю, какой крест вы на себя берете. Но вы не имеете права от него отказываться. Вы должны принести жертву родной вам армии и России, на вас указал Промысел Божий устами тех людей, которые верят в вас и готовы вручить вам свою участь.

– Ну хорошо, – произнес барон и быстро поднялся.

Владыка подошел к письменному столу, порылся в нем и достал две бумаги, передав их Врангелю.

– Вот копии двух обращений к Военному совету. Еще до вашего приезда многие русские люди и православное духовенство, а также католики и мусульмане называли именно вас преемником генерала Деникина. Вам верят, Ваше превосходительство.

– Благослови вас Господь, – добавил архиепископ Феофан.

Пока барон читал обращения, епископ Вениамин вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся с иконой Божией Матери старинного письма в золотой оправе с ризой, расшитой жемчугами.

– Помните, когда вы уезжали из Крыма, я обещал вам преподнести икону – вот она, примите ее.

По военному обычаю, Врангель опустился на одно колено, а архиепископ Феофан, как старший, благословил его. Генерал приложился к образу, камень спал с его души, сомнения развеялись. Твердая решимость покориться Промыслу Божию наполнила душу барона. Он поднялся. Барон пошел в коридор и вдруг обернулся в сторону угла, где висел образ Спасителя, и начал молиться, потом перекрестился три раза и произнес:

– Ну, Господи, благослови!

На владыку Вениамина молитва и крестные знамения барона произвели сильное впечатление. Позднее он вспоминал, что это говорило о личной вере Врангеля в Господа и предании себя и всего дела в руки Промысла Божия. Так оно и было.

В посвященной адмиралу Колчаку главе я выразил сомнение в приписываемых адмиралу словах: «Я знаю, что есть меч государства, ланцет хирурга. Я чувствую, что самый сильный меч духовный, который и будет непобедимой силой в крестовом походе против чудовища насилия!» Но такие слова совершенно органично вплетались в нравственный облик Врангеля и его деятельность как Главнокомандующего. И если бы я узнал, что их приписывают барону, то ни на секунду не усомнился бы в этом. Врангель решил всерьез заняться религиозно-нравственным обликом армии. Он назначил епископа Вениамина главой военного и морского духовенства и ввел его в свое правительство. Первый приказ по армии барон закончил словами о вере в несомненную помощь Божию. Не пустыми и формальными словами, а именно с искренней верой в заступничество Господа и Его Пречистой Матери начал Врангель, как казалось многим, безнадежное дело.

Новый этап борьбы с кровавым большевизмом начался с литургии и молебнов. После торжественного богослужения крестный ход во главе с епископом Вениамином направился под колокольный звон к Нахимовской площади, по дороге к нему присоединились крестные ходы из других церквей. Напротив памятника адмиралу Нахимову был установлен аналой. Отслужили молебен, вся площадь была запружена народом, плавно неслись звуки церковного хора, в неподвижном весеннем воздухе мерцал огонь тысяч свечей, пахло ладаном и кадильным дымом. Было ощущение, будто пробуждается русская душа, приходят в себя русские люди, возвращаются, подобно блудному сыну, к своему Отцу. Пока это началось на маленьком клочке земли, но пройдет время, и Россия начнет пробуждаться…

После молебна именно епископ Вениамин огласил указ Правительствующего Сената, в котором говорилось о том, что армия продолжает борьбу с врагами Веры и Отечества. Предшественник епископа Вениамина на посту главы военного духовенства отец Георгий (Шавельский) благословил Врангеля иконой святого Михаила Архангела – покровителя православных воинов.

К собравшимся обратился владыка Вениамин. Замечательно, что первое слово было предоставлено именно пастырю, сказавшему присутствующим о тяжких страданиях, ниспосланных Промыслом Божиим Родине за грехи народа, за его нечестие. Владыка говорил о вере в воскресение Белой армии и о вере в победу. Его проповедь произвела большое впечатление на собравшихся. Потом с горячей речью выступил Главнокомандующий.

– Я верю, что Господь не допустит гибели правого дела, Он даст мне ум и силы вывести нашу армию из тяжелого положения, – гремел голос Врангеля.

Барон говорил энергично и уверенно. Спустя некоторое время из Красной Одессы бежал известный политический деятель и монархист Василий Шульгин, который встретился с Врангелем и позже вспоминал: «Меня поразила перемена в его лице. Он помолодел, расцвел, в нем чувствовалось спокойное напряжение очень сильного, постоянного тока. Его психологическая энергия насыщала окружающую среду и невидимым проводником доходила до тех мест, где начиналось непосредственное действие. Это непрерывно вибрирующая воля, вера в свое дело и легкость, с какой он нес на себе тяжесть власти, власти, которая не придавливала его, а, наоборот, окрыляла, – они-то и сделали это дело удержания Тавриды, дело, граничащее с чудесным…»

При чтении этих строк вспоминается встреча Врангеля с епископом Вениамином, молитва барона перед иконой Спасителя, благословение его на правое дело архиепископом Феофаном. Все это и служило источником энергии и постоянного тока, исходившего, по словам Шульгина, от барона. Благодатная помощь Церкви, ее молитвы незримым образом укрепляли душу и волю Главнокомандующего, вселяли в него веру в успех, казалось бы, безнадежного дела.

И эта вера, эта надежда передались всем. Речи владыки и генерала перед народом и войсками словно переносили всех в Византийскую империю или Московскую Русь во времена симфонии