Потом мимо Врангеля церемониальным маршем прошли войска в поношенной форме, залатанных сапогах. Перед ним мелькали бесконечно усталые лица, но уже весело и бодро смотрели глаза людей, которые поверили в победу.

Врангель вспомнил жаркий солнечный день в освобожденном Царицыне, проведенный после молебна парад. И теплое, почти забытое чувство наполнило его душу.

– Нет, не все еще потеряно, нет, мы можем еще держаться, – прошептал он одними губами, еле слышно.

Вскоре барон опубликовал обращение к войскам и населению «За что мы воюем», в первых строках которого было сказано о вере, поруганных святынях и вообще о Святой Руси.

Не оставил, благословил Всевышний барона. Казалось бы, разбитая Белая (Врангель переименовал ее в Русскую) армия вновь стала одерживать победы.

Главнокомандующий не питал иллюзий, по-прежнему считал шансы на победу белых ничтожными. Прорыв своей армии из Крыма он объяснял необходимостью пополнения запасов продовольствия перед наступающей зимой, поскольку на полуострове скопилось немалое число войск и беженцев. Понимая, что в случае прорыва красных за Перекоп шансов удержаться в Крыму не будет никаких, барон все лето усиленно готовился к эвакуации войск и мирных жителей: ремонтировались суда, пополнялись запасы угля. Но главное, считал Врангель, святое дело нельзя делать нечистыми руками, на что указывал в своих приказах. Он постоянно общался с епископом Вениамином, прислушивался к его советам.

Вскоре владыка отправился на фронт в специальном вагоне, которым мог пользоваться в любое время. Стоило епископу Вениамину позвонить в Севастополь, его вагон прикрепляли к любому поезду. Разумеется, такое отношение к архиерею только подтверждает симфонию в отношениях Церкви и врангелевского правительства. С фронта владыка приехал разочарованным. Почему? Армия не была православной в подлинном смысле этого слова. Назовем одну из причин, с которой епископ считал необходимым бороться едва ли не в первую очередь, – матерщина.

Владыка обратился к Врангелю с настойчивой просьбой: издать приказ, запрещающий нецензурную брань в рядах армии.

– Хорошо! – ответил барон, – заготовьте приказ по армии от моего имени.

Главнокомандующий готов был искоренять поразившие армию пороки самыми жесткими мерами: мародеров, к примеру, наказывал без всяких колебаний, но с матерщиной не смог справиться даже он… Приказ так и не попал в войска, генералы единым фронтом выступили против него, поскольку, по их словам, без нецензурной брани их плохо слушают солдаты.

Пытаясь побороть безнравственность, поразившую общество и армию, Врангель вызвал из Турции писателя Ивана Александровича Родионова[33], автора изданной еще до революции книги «Наше преступление», на страницах которой был описан быт русских крестьян и приведены примеры их морального разложения. Барон хотел, чтобы этот искренне верующий и церковный человек, болевший за белое дело, возглавил крымскую печать. Увы, Родионов отказался, поскольку не верил в успех белого дела. Он говорил, что красных можно победить либо святостью, либо числом. Ни того, ни другого у врангелевцев не было.

Главнокомандующий стремился придать Церкви авторитет в обществе, поэтому пригласил в Крым известного богослова владыку Антония (Храповицкого), не раз отправлялся с владыкой Вениамином на фронт: оба произносили речи перед войсками, для многих солдат и офицеров было непривычно слушать проповеди священника, но епископ Вениамин говорил хорошо и убедительно. Да и авторитет барона был в Русской армии высок, и если он действует в тесном союзе с Церковью, то, значит, так и надо. Но не только словом вдохновляли Врангель и глава духовенства войска.

… – А не прогуляться ли нам? – улыбаясь, обратился барон к епископу Вениамину.

– Что ж, прогуляемся, – ответил владыка, бывший до этого под огнем всего один раз.

Впереди черными точками наступали три цепи красных, чуть левее от них чудовище-бронепоезд сыпал снарядами, которые еще издалека издавали резкий и противный свист. Справа и слева раздавались взрывы. Врангель спокойно быстрыми и размашистыми шагами идет вперед. Епископ Вениамин после каждого взрыва вскрикивает и непроизвольно пригибается к земле, хотя всеми силами старается держаться прямо, молится про себя.

– Ну как вам, владыка, не стыдно кланяться всякому снаряду? – шутит барон.

Солдаты и офицеры оборачиваются, на их лицах улыбки. Появление Главнокомандующего под огнем на передовых позициях всегда заряжает их бодростью, поднимает им настроение, а вид находящегося рядом с ним архиерея – авторитет Церкви.

Был у епископа Вениамина и свой печатный орган «Святая Русь», Врангель приказал оплачивать его издание из государственных средств. Порой в этой газете публиковались статьи монархического содержания. Однако Главнокомандующий запретил публиковать такие материалы: против них выступили инородцы. Да и красные повели против белых антимонархическую пропаганду. Это, в общем-то, отнюдь не означает, что Врангель не был монархистом, но он показал себя трезвомыслящим политиком, думающим о спасении России, а не о форме правления.

Барон, возглавив белое дело, неизменно действовал в союзе с Церковью, и это главное. Символична и введенная Врангелем новая награда в армии – орден Святителя Николая Чудотворца. Это было сделано 30 апреля 1920 года. Выбор святого не был случаен – всем известно народное почитание Николая Угодника русским народом.

Эта награда была введена бароном во исполнение намерения святого страстотерпца в память о Первой мировой войне. О многом говорят и слова, ставшие девизом ордена: «Верой спасется Россия». Он был начертан в центре креста – вокруг изображения святого Николая. Интересно отметить, что подход к награждению этим орденом был весьма строгим. Им мог быть отмечен лишь тот, кто, презрев очевидную опасность и явив доблестный пример неустрашимости, присутствия духа и самоотвержения, совершит воинский подвиг, увенчанный явным успехом и принесший полную пользу. Первой степенью никто награжден не был. Сам Главнокомандующий получил от Кавалерской думы только крест второй степени. Это весьма выгодно отличает Врангеля от советских руководителей и партийных бонз, с ног до головы увешанных незаслуженными наградами. Уже в изгнании орден Святителя Николая был признан.

А еще привезли в Крым Курскую чудотворную икону «Знамение Божией Матери». В Севастополе ее встречало много народу, главным образом рабочие. Приехал и Врангель с премьер-министром Юга России А.В. Кривошеиным. При большом скоплении людей несли они святой образ, и это на многих тогда произвело впечатление.

Орден Св. Николая Чудотворца Русской армии

Символично: с одной стороны Врангель, шествующий по улицам Севастополя с чудотворным образом, молившийся о спасении России, обустраивавший нормальную человеческую жизнь на маленьком клочке Русской земли; с другой – циничный Ленин вместе с истерично-экзальтированным Бронштейном гнали русских мужиков, облаченных в шинели, на Запад. Им было наплевать на жертвы,