На цыпочках прошмыгнув в душевую, Гедимин снял шлем и сунул голову под холодную воду. Нырнуть в замерзающее озеро было бы полезнее, но выбирать не приходилось. Несколько секунд он стоял неподвижно, чувствуя, как вода наполняет скафандр, а мозг остывает, потом надел на прояснившуюся голову шлем и, стравив воду, так же тихо вышел. Перед глазами стояли показания дозиметра на руке Айзека — стремительно растущие числа, а затем — отметка достигнутого предела. «И это существо доставало оттуда блоки…» — сармат тяжело вздохнул. «Мне бы такую мутацию — может, довёл бы реактор до ума.»

Закрыв дверь на задвижку, он включил передатчик. Никаких сигналов о приёме сообщения устройство не посылало, но письмо от Айзека открылось сразу же, едва посветлел экран. «Гварзе не показывай!» — крупными красными буквами предупреждал он. «Посмотришь — сотри.»

Гедимин сам не знал, чего ждал, когда с замирающим сердцем открывал чертёж, — но тот оказался неожиданно простым: кольцевидные сборки, вложенные друг в друга, пласты накопителя, заменившие обсидиан, сбрасываемые ипроновые стержни рядом с «горящими» ирренциевыми и распылители ипроновой пыли, блокирующей передачу излучения от накопителей… и ещё один массивный слой того же вещества вокруг активной зоны, принимающий и поглощающий каждый омикрон-квант.

«Вот знал же я, что ротор должен быть снаружи,» — криво ухмыльнулся Гедимин, рассматривая схему передаточных устройств. «Ничего сложного. Берёшь накопитель — и работаешь. Будь у нас тогда такое вещество, не пришлось бы жечь мозги над чертежами.»

Он глядел на реактор, думая о потоках омикрон-квантов, волнами переходящих от излучающего слоя к поглощающему и обратно. Это напоминало ему качания маятника, колебания с нарастающей амплитудой. «Всё-таки они сильно поспешили вводить это в строй,» — щёлкнуло в мозгу, и сармат, стерев файлы, тяжело вздохнул. «Эта штука стабильна⁈ Это мой корабельный реактор был стабилен. И предельно надёжен в прямых руках…»

Он прошёл два шага от стены к стене и опустился на кровать, прижав ладони к вискам. «Маккензи уболтал „макак“. Он умеет. Надо было сразу дать ему „борную“ схему и послать убалтывать. А я чего-то ждал, проверял… Tza hasu! Технологии радиофагов… Не нравится мне всё это. Очень не нравится…»

01 ноября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Те, кто строил полосу препятствий в гетто «Вайтрок», очень любили тросы — свисающие, натянутые и просто путающиеся под ногами. Остановившись у очередной стены, на которой болтались канаты, Гедимин недовольно сощурился и, намотав их на руку, дёрнул изо всех сил. Сверху посыпалась фриловая крошка, затем упала вместе с тросом выдернутая скоба. Сармат тяжело вздохнул и, оставив в покое ненадёжные верёвки, выпустил когти и полез по стене наверх.

С гребня хорошо просматривалось стрельбище ликвидаторов — и Гедимин увидел частые вспышки выстрелов, ряды новых мишеней и толпу из трёх десятков сарматов, собравшуюся на огневой позиции. Ещё несколько — не меньше десяти — тренировались на близлежащем участке полосы препятствий. Все были в рабочих скафандрах, но без тяжёлого оружия. В одном из стрелков Гедимин узнал Майлога, — если Скегги видел, как тот стреляет, то был доволен. «Натренировался,» — ремонтник довольно хмыкнул. «Тут сорок ликвидаторов. Не знал, что их так много…»

В штабе было шумно — Скегги и ещё трое в скафандрах собрались у стола, заваленного оружием, и что-то обсуждали и, похоже, переругивались. Огнемётов и плазмомётов было меньше, чем думал увидеть Гедимин, — видимо, в туннеле сегодня тоже шли тренировки. В углу, ни на что не обращая внимания, сидел Ренгер и пытался склеить из осколков череп рапториды. Увидев Гедимина, он приподнял руку с пинцетом в знак приветствия и недовольно сощурился.

— Гварза получил отчёт. Чего молчит — не знаю, — буркнул он, не глядя на ремонтника. — Техники хотят тебя к себе в ангар. Скегги послал их в ядро Юпитера. Всё-таки пора поднимать вопрос на совете…

Скегги, отмахнувшись от собеседников, повернулся к Ренгеру.

— Надо было с этого начинать, — угрюмо сказал он. — Гварза тут не координатор. Тут ещё шестеро таких же. Соберём совет. Если у Гварзы есть доказательства, что Гедимин не наш, пусть положит на стол. Если нет — пусть заткнётся!

Гедимин недовольно сощурился. «Ещё и совет…» — ему очень хотелось закопаться поглубже. «Вот решат всей толпой, что я диверсант — а я не Маккензи, чтобы отболтаться…»

…Аккуш высунулся из комендантской, смерил Гедимина недовольным взглядом и поманил к себе. Тот нехотя остановился.

— Тебя искал какой-то теск. Назвался Иджесом. Если надо — ищи в бараке техников.

— Номер? — отрывисто спросил Гедимин, шагнув к коменданту. «Иджес здесь,» — труднее всего было сдержать улыбку. «Переехал. Из-за меня… Мать моя пробирка!»

— Мог бы и знать, раз тут всюду лазишь, — фыркнул Аккуш. — «Альфа-два». Ну, хоть не на мою голову, — хватит тут одного тебя!

Дверь комендантской захлопнулась. Гедимин недоумённо хмыкнул и тут же забыл об Аккуше. «Иджес здесь,» — он с силой толкнул дверь барака, выбираясь на улицу. «Ищет меня…»

Он не успел даже войти в чужой барак — сармат в массивной ремонтной броне едва не врезался в него прямо в дверях. Гедимин ухватил его за плечо и развернул к себе. Иджес сердито фыркнул — но тут же с широкой ухмылкой навалился на сармата, обхватив его скафандр.

— Живой! — выдохнул он. — Маккензи, ублюдок, хоть бы слово сказал!

— Да ну его к мартышкам, — отозвался Гедимин, отодвигая Иджеса от двери. — Это хорошо, что мы оба здесь. Это очень хорошо.

Иджес хлопнул его по плечу и ухмыльнулся шире прежнего.

— Я же говорил — я с тобой, атомщик. Куда бы тебя ни занесло.

Он присмотрелся к нашивкам на груди Гедимина и озадаченно хмыкнул.

— Шахтёр, пилот и стрелок? Ты же вроде все эти занятия видал в ядре Сатурна…

Сармат недовольно сощурился. Верхней в ряду нашивок на груди Иджеса была фиолетовая с четырьмя чёрными насечками — «ремонтник четвёртого разряда». «Хоть кто-то занят своим