Он находился в Потсдаме, когда был опубликован первый том «Энциклопедии» (1751). Должно быть, он с удовольствием прочел строки, которыми д'Алембер воздал ему должное в «Предварительных рассуждениях»: «Не могу ли я… воздать этому редкому гению почести и хвалу, которых он заслуживает, которые он так часто получал от своих соотечественников, от иностранцев и от своих врагов и к которым потомство добавит полную меру, когда он уже не сможет наслаждаться похвалами?» Вольтер ответил на комплимент в письме д'Алемберу от 5 сентября 1752 года: «Вы и мсье Дидро совершаете дело, которое станет славой Франции и позором тех, кто вас преследует…. Из красноречивых философов я признаю только вас и его». Он обещал свою поддержку и не упустил случая привлечь внимание к этому предприятию как к «огромному и бессмертному труду, который обвиняет краткость человеческой жизни».20

Как бы ни был занят своими главными сочинениями — «Век Людовика XIV» и «Essai sur les moeurs» — и ни был связан с Хиршем, Мопертюи и Фредериком, Вольтер нашел время послать д'Алемберу (1753) несколько кратких статей «только как материал, который вы расположите по своему усмотрению в бессмертном здании, которое вы возводите. Добавляйте, укорачивайте; я даю вам мои камешки, чтобы вы вставили их в какой-нибудь угол стены». 21 Он призвал на помощь влиятельных друзей, чтобы защитить редакторов. В 1755 году он писал д'Алемберу: «Пока я дышу жизнью, я на службе у прославленных авторов «Энцилопедии». Я считаю для себя большой честью возможность внести свой, пусть даже слабый, вклад в величайший и красивейший памятник нации и литературы».22 К этому письму он приложил статьи об огне, силе, блуде, французском языке, гении и вкусе (goût). Изучив первые пять томов, он нашел в них много похвального и много порицательного. Он попросил редакторов требовать ясности и краткости от всех авторов и предостерег д'Алембера (которого он по ошибке принял за главного редактора): «Вы плохо откомандированы; в армии великого полководца есть плохие солдаты…. Мне жаль видеть, что автор статьи «Энфер» утверждает, что ад был пунктом в учении Моисея; теперь, клянусь всеми дьяволами, это неправда». 23

Вскоре он прислал несколько мелких статей и большой трактат по истории. Он уговорил лозаннского священника Антуана Ноэ де Полье написать для «Энциклопедии» статьи «Маги», «Магия», «Маг» и «Мессия» — все негласно еретические. Мы видели, что Вольтер несет определенную ответственность за статью д'Алембера о Женеве (1757); он пережил последовавшую бурю, пригласив предавших его священнослужителей на ужин. Когда катастрофа угрожала великому предприятию (январь 1758 года), он написал Дидро:

Вперед, храбрый Дидро, бесстрашный д'Алембер;…обрушьтесь на рыцарей, уничтожьте их пустые заявления, их жалкие софизмы, их историческую ложь, их противоречия и абсурды, которым нет числа; не позволяйте людям с интеллектом стать рабами тех, кто не имеет его. Новое поколение будет обязано вам и разумом, и свободой.24

Дидро ничего не ответил, д'Алембер настаивал на отступлении; сам Вольтер, потеряв мужество и обиженный молчанием Дидро, решил покинуть корабль. 6 или 7 февраля он снова написал Дидро, прося его вернуть ему еще не опубликованные материалы. Дидро ответил, что рукописи находятся у д'Алембера, но если Вольтер повторит просьбу об их возвращении, он «никогда не забудет нанесенной ему обиды». 26 февраля Вольтер написал д'Аржанталю: «Я люблю мсье Дидро, уважаю его, и я зол». И тому же 12 марта: «Если вы увидите этого доброго человека Дидро, скажите бедному рабу, что я прощаю его с такой же полнотой сердца, с какой жалею его».25 В мае д'Алембер отправил Вольтеру требуемые статьи; в июне д'Алембер возобновил работу над «Энциклопедией»; Вольтер снова представил статьи, но попросил, чтобы они были опубликованы, если вообще будут опубликованы, без его имени. Он предложил перенести это предприятие в другую страну, где оно в меньшей степени подверглось бы ослаблению со стороны цензуры, которой действительно или опасались; Дидро счел это предложение неосуществимым. Вольтер потерял веру в ценность огромной и дорогостоящей энциклопедии как средства либеральной пропаганды. 26 июня 1758 года он уведомил Дидро, что из-за других забот он не сможет вносить дальнейшие материалы; к тому же, поскольку сейчас отношения между редакторами, правительством и церковью таковы, что «приходится лгать, и нас преследуют, если мы недостаточно лжем».26 Фурор, вызванный «De l' Esprit» Гельветия (июль), напугал стареющего бунтаря, и он написал ответ на эту книгу. 16 ноября он сообщил Дидро, что купил дом в Ферни и намерен отныне жить тихо, как деревенский джентльмен.

Обманывал ли он себя или планировал возобновить войну другими способами?

III. ТЕОЛОГИЯ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЙ

В то время как «Энциклопедия» переживала постоянные смерти и воскрешения, Лиссабонское землетрясение пронесло свои толчки по всей европейской философии. В 9:40 утра в День всех святых, 1 ноября 1755 года, земля содрогнулась в Португалии и Северной Африке; за шесть минут в одной из самых живописных столиц мира были разрушены тридцать церквей и тысяча домов, пятнадцать тысяч человек погибли и еще пятнадцать тысяч получили смертельные ранения. В такой массовой резне не было ничего беспрецедентного, но были некоторые сопутствующие обстоятельства, которые обеспокоили богословов. Почему Великий Непостижимый выбрал такой католический город, такой святой праздник и такой час, когда почти все благочестивые граждане посещали мессу? И почему среди всеобщего разорения он пощадил дом Себастьяна де Карвалью и Мелло — будущего маркиза де Помбала, правящего министра, который во всей Европе был самым ярым врагом иезуитов?

Португальский иезуит Малагрида объяснил, что землетрясение и последовавшая за ним приливная волна были Божьей карой за процветавшие в Лиссабоне пороки;27 Но только ли грешники шли молиться в церкви в то ужасное утро? Почему так много святых священников и посвященных монахинь погибло во время землетрясения и пожара? Мусульмане приветствовали бы эту катастрофу как месть Аллаха португальской инквизиции, но землетрясение разрушило великую мечеть Аль-Мансур в Рабате. Некоторые протестантские доминионы в Лондоне приписали катастрофу божественному порицанию преступлений католиков против человечества; но 19 ноября того же года землетрясение повредило пятнадцать сотен домов в Бостоне, штат Массачусетс, на родине пилигримов и пуритан. Уильям Уорбертон заявил, что резня в Лиссабоне «показала славу Божью в ее самых ярких красках».28 Джон Уэсли прочитал проповедь на тему