Наспех собрав щепки, знаменующие демонстрацию моей великой силы, в кучу, я даю Netflix еще один шанс. Нечто захватывающее я сейчас просто не вынесу, так что выбираю какой-то дрянной сериал, за которым даже не нужно следить. Но взгляд все равно продолжает блуждать по расколотой древесине или просто упирается в стену, пока мои мысли носятся по кругу.

На экране две женщины ссорятся, а потом одна из них притягивает к себе другую, и обе сливаются в чрезвычайно страстном поцелуе. Я морщусь и закрываю глаза, потому что предательский разум почти мгновенно подсовывает мне образ скрытого маской лица самозванца. Знаю, что это глупо, и понимаю, что у меня есть проблемы поважнее, но тело охватывает приятная дрожь, едва только я вспоминаю ощущение его губ на своих. Правда в том, что у меня нет большого опыта в любовных делах, хотя меня и раньше целовали и даже касались в местах, предназначенных лишь для избранных. Но настоящей страсти я не испытывала никогда. Я никого из парней не подпускала к себе так близко, чтобы помочь возникнуть подобным чувствам.

Прочные отношения с посторонними людьми довольно сложны для нас. Во-первых, потому что моя семья не одобрила бы этого, а во-вторых, ложь рано или поздно даст о себе знать. Лгать Эмме – это одно, но своему партнеру – совершенно другое.

Этим я вовсе не хочу сказать, что сразу представила лже-Милана в качестве своего бойфренда. Однако тот поцелуй и ощущения, которые он вызвал во мне, в очередной раз напомнили мне о том, что именно я упускаю. Поцелуй на кухне был глупым и необдуманным, и, оглядываясь назад, прежде всего, чересчур поспешным, – и все же мне он понравился.

А потом разразился хаос. Амулет был украден, реальность вернулась, а я предстала перед самой собой полнейшей идиоткой. Наивной девчонкой, которая позволила одурачить себя первому же парню, который строил ей глазки.

Есть еще кое-что, что никак не выходит у меня из головы: надписи на камнях и пылающий символ. Я уверена на сто процентов, что Ванитас – это просто древняя легенда. Что-то вроде историй о бигфуте, Несси или йети. Хотя, по правде сказать, эта легенда никогда не интересовала меня по-настоящему, а последний раз я слышала ее еще в детстве.

Я слегка приподнимаюсь на кровати, скептически поглядывая на свой ноутбук. Совершенно очевидно, что ни дед, ни мама не собираются посвящать меня в свои умозаключения относительно того, что произошло в Нидерландах. Поэтому если я хочу получить ответы, то придется добывать их самостоятельно. По правде говоря, я очень сильно сомневаюсь, что Google сможет помочь мне в вопросах, касающихся времен года, но попытаться как минимум стоит.

Поэтому я ставлю фильм на паузу, закрываю окно и открываю поисковую систему. Когда я набираю «ванитас», появляется удивительно много результатов. В том числе фото картин эпохи барокко, статьи о лирических стихотворениях и значения слова. В верхней строке написано толкование. Я хмуро читаю: ванитас – это термин, обозначающий непостоянство и тщеславие, происходит из Ветхого Завета. Интересно, но не очень-то полезно. Одну за другой просматриваю несколько страниц, но нигде не нахожу ссылок на Дома Сезонов. Легенда, которую мы пересказывали друг другу в детстве, тоже нигде не всплывает.

Разочарованная, но не удивленная, я закрываю ноутбук и смотрю на часы, висящие над дверью. Еще даже не десять часов, занятий у меня завтра нет: планировалось, что в это время мы еще будем в Нидерландах, а значит, официально я освобождена от школы.

Недолго думая, я встаю, надеваю пару толстых носков и покидаю свою комнату. Если интернет мне помочь не может, нужно использовать альтернативные способы получения информации. И поскольку большинство членов моей семьи уже, вероятно, разошлись по своим комнатам, никто не будет мешать мне в моих расследованиях.

Коридор за дверью моей комнаты встречает меня сумеречной темнотой. Лишь кое-где настенные бра отбрасывают немного света – этого достаточно, чтобы сориентироваться. Я знаю этот дом вдоль и поперек, но ночью здесь все равно немного жутковато. Раньше он напоминал мне замок с привидениями, что вообще-то было довольно круто. Сегодня я вижу в этом доме лишь холод и одиночество: все те чары, которыми окутывало его мое детское воображение, испарились, словно дым. Тихонько спускаюсь по лестнице на второй этаж и быстро осматриваюсь, прежде чем проникнуть в библиотеку. В Зимнем Дворе несколько библиотек, что, безусловно, имеет смысл, поскольку мы – архивариусы сезонных Домов. Влиятельные персоны часто считают, что могут сказать другим больше, чем обычные люди. Это означает, что почти все мои предки занимались написанием автобиографий и задокументировали свое пребывание в должности. А поскольку члены Зимнего Двора представляют память нашего мира, то всю информацию можно найти у нас. Если, конечно, знать, что искать, но это как раз не мой случай.

Много лет назад я слышала, как дети из других Домов говорили о нас, когда семьи съехались на наш остров на Зимний бал. И знаю, что в других семьях считают, что мы не от мира сего. Мы способны заглядывать в будущее, иногда – разговаривать с духами или распознавать ауры. А еще мы собираем книги и ведем записи. Ботаны, одним словом.

Когда я закрываю за собой дверь и из динамиков на стенах льется мягкая фортепианная музыка, я подавляю дрожь. Честно говоря, немного жутковато. Моему деду пришла в голову гениальная идея установить в библиотеке датчик движения, который включал бы музыку, как только кто-то открывает дверь. Лично я терпеть этого не могу.

Комната настолько велика, что кажется, будто ей нет конца, а вкупе с инструментальной музыкой появляется ощущение, будто я нахожусь в старом проклятом замке. После всего, что случилось с Сандером и что произошло в Весеннем Дворе, бродить по огромному особняку в одиночестве ночью кажется не лучшей идеей. Но кого было попросить сопровождать меня? Зару? Точно нет. Можно было обратиться к Матео, но слишком велик риск того, что он донесет на меня деду.

Слегка бесцельно я брожу по бесконечным на вид коридорам, разглядывая корешки многочисленных книг. По крайней мере, отдельные отделы промаркированы, так что мне не нужно пересматривать книги с метеорологическими записями за последние шестьсот лет.

Подойдя к углу с книгами по истории, я резко останавливаюсь. В моем сознании внезапно вспыхивает факт, на который я не обратила внимания, войдя в библиотеку.

Свет. Свет был включен. Когда я вошла, лампы уже горели. Они не вспыхнули, как обычно. К тому же маловероятно, что кто-то забыл выключить свет. Потому что в библиотеке предусмотрена и такая автоматическая функция, которая выключает лампы, когда в течение длительного времени никто в помещении не двигается.

Сердце в груди вдруг начинает бешено биться, а музыка в моих сверхчувствительных ушах внезапно кажется чересчур громкой. Я отступаю назад и тут слышу какой-то звук. Шорох, шаги по полированному деревянному полу.